На воле

— У нас всегда все в порядке, — отозвался старший группы.

— Шеф сказал, чтобы зашел только один, — многозначительно произнес парень.

Старший повернулся к Варягу и негромко произнес:

— Напутствий не будет — сам должен понимать, что к чему. Здание это солидное, и люди в нем серьезные.

Парень нажал на кнопку внутренней связи и произнес:

— Он здесь.

— Пусть заходит, — раздался властный, сразу видно, начальственный голос.

Секретарь проворно поднялся, распахнул перед Варягом тяжелую дубовую дверь и подчеркнуто почтительно сказал:

— Прошу.

Варяг увидел длинный стол для совещаний, по обеим сторонам которого тянулось два ряда обшитых кожей стульев. К этому столу примыкал в виде верхней перекладины буквы «Т» другой, письменный, гигантских размеров, со столешницей, обитой зеленым сукном, — все по законам административной моды брежневских времен.

Из-за стола навстречу Варягу поднялся седовласый человек лет пятидесяти пяти, неторопливой походкой хозяина приблизился к гостю и стал с интересом разглядывать его. Неожиданно он широко улыбнулся и, протянув руку для рукопожатия, произнес почти восторженно:

— Так вот ты какой!

К подобному приему Варяг не был готов. Он предполагал, что столкнется с чванливым вершителем чужих судеб, окруженным дюжиной телохранителей, готовых по первому знаку патрона растерзать нахального пришельца. Однако Варяга встречал милейший человек с благородной сединой и располагающей улыбкой. На пенсии такие становятся любимцами всего двора, галантно ухаживают за молодящимися старушками, организуют субботники и борются с нашествием гаражей на детскую площадку. Соседи по даче их также любят и часами толкуют с ними о семенах и саженцах. Рукопожатие хозяина кабинета было теплым, рука — необыкновенно мягкой. Пальцы Варяга словно провалились в вату.

— Мне приходилось видеть тебя на фотографиях, — сказал хозяин кабинета. — Даже эти снимки передают незаурядный уровень интеллекта, но в жизни ты производишь еще более сильное впечатление. Правда, что ты знаешь английский и французский?

— Да, — односложно ответил Варяг. Он пытался понять, почему его привезли в столь необычное место и чего ему следует ожидать в самом ближайшем будущем. Потешит, к примеру, хозяин себя умной беседой, а там нажмет на кнопочку, в кабинет ввалятся костоломы и поволокут дорогого гостя в застенок.

— А мне вот языки не даются, — с чувством посетовал собеседник Варяга.

В его голосе было столько неприкрытой детской зависти, что Варяг невольно улыбнулся и спросил:

— Простате за любопытство, но почему все же меня сюда привезли, да еще с помощью такого романтического налета?

— Ты присаживайся, — сказал седовласый хозяин кабинета.

— Хороший глагол. Это лучше, чем сказать «садись», — усмехнулся Варяг, опускаясь в стоявшее возле кофейного столика мягкое кресло.

Седой расположился напротив.

— А мы ведь с тобой знакомы давно. Заочно, — начал издалека хозяин кабинета.

— Знаете что, — вздохнул Варяг, — я уже успел устать от многочисленных загадок. Из всего происшедшего я понял одно: убивать меня вы пока не собираетесь, поскольку испытываете во мне какую-то нужду.

— Сообразительный, ничего не скажешь, — одобрительно отозвался седой. — Именно таким я тебя и представлял. Мне много о тебе рассказывал Егор Сергеевич. Егор Сергеевич Нестеренко.

— Вы знали Егора Сергеевича?!

— Не просто знал. Смею надеяться, что мы с ним были друзьями. Разница в возрасте не в счет — он умел быть доступным: Мне приходилось видеть его в самых необычных ситуациях, м всегда он оставался самим собой. Главной его особенностью была простота. Мне его так не хватает… Всю сегодняшнюю операцию я провел как бы в память о нашем общем друге.

Варяг грустно усмехнулся:

— Мне остается только поверить в это.

Егор Сергеевич Нестеренко был ангелом-хранителем Варяга при жизни и оставался таковым и после своей смерти. У него складывалось впечатление, что душа Егора Сергеевича не пожелала расстаться с бренным миром и устроилась на правом плече Варяга, дабы охранять его от всевозможных невзгод.

— В память о Егоре Сергеевиче я сделаю для тебя все возможное. Я знаю, что будь он жив, он тоже сделал бы для тебя все.

На мгновение Варягу показалось, будто Нестеренко жив, стоит сейчас за дверью кабинета и с печальной улыбкой слушает разговоры о собственной смерти.

— Мне хотелось бы получить свободу, — сказал Варяг.