На волнах оригами

– Блин! – Как-то совсем по-подростковому воскликнул мой собеседник. – Незадача, – поправился он и все-таки снял бороду – без нее он сразу стал гораздо моложе и симпатичнее. Темноглазый и бледнокожий, с несколько зауженным лицом, иронично вздернутыми бровями и красивой линией скул – он явно считался среди девчонок если не красавчиком, то хотя бы «классным парнем».

– А во всем виноват этот недояпонец. Дел куда-то мой клей… Вы не подумайте, – вновь поправился молодой человек. – Я не нюхаю.

– Я поняла. Вы клеите бороды, – сказала я.

– Звучит почти так же, как и фраза: «Клеить девушек», – развеселился мой собеседник. – Но нет, я не бородофил и даже не бородолюб. Бороды не вызывают во мне вожделения, восхищения и желания зарыться в них лицом.

– Но бороду ведь зачем-то носите, – отчего-то стало смешно мне. Страх отступил, затаился, но не исчез.

– Ношу, – согласился он.

– Зачем же?

– К сожалению, я без нее не могу, – сознался парень, лицо которого в тусклом свете фонаря показалось мне отдаленно знакомым. – У меня могут быть проблемы.

– Из-за бороды? – поразилась я.

– Из-за ее отсутствия, – со странной улыбкой поправили меня. – Я – Кирилл, – вдруг сказал он, почему-то перестав улыбаться, а после замолчал – вероятно, ждал, когда я назову свое имя.

– Катя, – была вынуждена я это сделать.

– Катя, у тебя нет клея? – очаровательно улыбнулся мне Кирилл. Чего-чего, а этого вопроса я не ожидала.

– Клеить бороду? – диалог казался мне ужасно забавным и глупым одновременно.

– Можешь клеить меня, – подмигнул мне парень. – Но лучше бороду. У нее недурной характер и веселый нрав. Она непривередлива.

– А ты? – совсем развеселилась я.

Отчего-то общаться с этим человеком было легко и комфортно, и смущения, которое я часто испытывала, разговаривая с представителями противоположного пола моего возраста, пропало. А может, я просто не воспринимала его как парня.

– А я – мерзкий малый, – вздохнул Кирилл. – Булавок у тебя нет?

– Хочешь приколоть бороду прямо к щеке? – полюбопытствовала я.

– У меня низкий болевой порог, – похвастался этот странный во всех отношениях парень, словно действительно собирался это сделать.

Далее нашему диалогу помешали совсем уж неожиданные события. Чахлые кусты рядом с лавкой вдруг зашевелились, и из них буквально восстал какой-то не слишком трезвый верзила. Он посмотрел на нас мутными глазами и сказал, растягивая гласные:

– Это моя лавка, ребятки. Платите-ка дядя Ване за аренду. – И верзила сделал характерный жест – сложил вместе большой, указательный и средний палец щепоткой, явно намекая на наши финансы.

Мы одновременно вскочили на ноги.

– Эй, парень, плати, – потребовал пьяным голосом верзила. – А то мордой пропа… пропахе… пропахаешь, – выговорил, наконец, он, – траншею.

И в подтверждение своих слов он громко и протяжно икнул.

– Ты помнишь, я говорил, что не рыцарь? – внимательно посмотрел на меня Кирилл. Я кивнула, совершенно обалдев от обилия событий. Давно со мной такого дурдома не случалось!

– Тогда бежим! – заявил Кирилл, схватил меня за руку и дунул прочь с этого двора, таща меня, как на буксире, за собой. Был он не слишком высоким и не казался качком, но силой обладал порядочной, чтобы уверенно волочить меня следом. И руки у него, несмотря на осеннюю прохладу, были теплыми-теплыми, и казалось, что чужое тепло этих незнакомых рук оставалось на моем запястье непростительно долго даже после нашего расставания.

Мы промчались под темной аркой, от стен которой при виде нас отлепились две сутулые фигуры, явно желающие вступить с нами в диалог:

– Эй, пацан, дай…

Что там дать, закурить или денег, я не расслышала. Подхваченная ветром адреналина, я, как волна, бежала вперед, к свету, к людям, к безопасности, доверившись непонятно кому, но все-таки точно понимала – что бы ни просил сутулый субъект из арки, это все равно свелось бы к отъему материальных ценностей. А отдавать их ни мне, ни Кириллу совершенно не хотелось.

Остановились мы, только когда оказались на ярко освещенной улице – не на Тверской, но и здесь народу было предостаточно. Многолюдно, шумно, ярко – и не скажешь, что совсем недалеко стоят вот такие вот тихие дворики с форменными алкоголиками и традиционными отжимателями чужого имущества.

– Вот тебе и столица, – иронично заметил Кирилл, придерживая бороду рукой так, чтобы она не отваливалась, а закрывала часть лица. – Всем деньги нужно отстегнуть. Нет, ты представь эпичность ситуации – нас дважды хотели обобрать. И где? В сердце родины! Нет ничего циничнее, – и он рассмеялся.

Я, еще тяжело дыша после бега, кивнула. Страшно мне уже не было, но осадочек сохранился. Конечно, потом я буду вспоминать это, как шутку, смешной случай, но сейчас эмоции все еще свежи.

А он вдруг засмеялся, да так заразительно, что я не могла не засмеяться вместе с ним.

Замолчали мы только тогда, когда Кириллу позвонили, и пока он разговаривал, я, успокоившись, ответила на сообщения Нинки, уже вернувшейся и теперь скучавшей в одиночестве, и Антона – он до сих пор еще был в аэропорту. Проклятая нелетная погода!