На волнах оригами

Она звонко смеялась, а мне же оставалось только головой качать.

И надеяться, что у моего Антона нет таких сумасшедших фанаток.

После ужина открытий Нинка отправилась на какую-то очередную косметическую процедуру, я же осталась в номере – то ли от алкоголя, то ли от пережитого разболелась голова.

Я разговаривала по телефону с Антоном, до сих пор раздосадованным из-за отмены рейса. Он злился, я успокаивала его и пыталась немного подбодрить. Не вдаваясь в подробности, я рассказала ему о том, что Нинка встретится с Гектором, и Антон, хмыкнув, заявил, что ему очень жалко его.

– А вдруг Нинка покорит сердце этого Гектора? – предположила я в шутку.

– Катя, – в усталом голосе Тропинина слышалась легкая ирония. – Твоя подруга слишком самонадеянна. Максимум она покорит не его сердце, а… – Тут Антон замолчал.

– А что? – не поняла я.

– Да так, – уклончиво отвечал парень. – И мне кажется, Журавль не должна забывать о Келле.

– Ты хочешь, чтобы они были вместе? – удивилась я.

– Я? Я не желаю своим друзьям зла, Катя, – отвечал Антон. – Но было бы справедливо, если бы она по нему страдала.

– Потому что он по ней страдает? – поинтересовалась я ангельским тоном. Представить страдающего Келлу мне было не по силам. Кейтону, кажется, тоже.

– Ей было бы полезно, – отвечал он. – И давай говорить о тебе, Катя, а не о твоей подруге.

– А что ты хочешь услышать обо мне? – поинтересовалась я, с удобством устраиваясь на кровати.

– Расскажи мне что-нибудь из твоего детства, – попросил Антон, и я рассказывала ему смешные случаи из жизни нашей семьи, друзей Томаса, и он смеялся, а я, слыша его смех, хотела улыбаться.

И заснула я под его голос – пришел черед Антона рассказывать свою историю. Он говорил о бассейне, о тренировках, о том, как много значили для него занятия, и что тренер в какой-то момент стал ближе отца и матери, занятых самими собой и бизнесом. О том, что однажды вода стала ему домом и подарила мечту – участие в соревнованиях, награды и медали. О том, как он впервые выиграл, с отрывом обойдя соперников и вызвав интерес взрослых, занимающихся будущими спортсменами.

– Я так хотел чего-то добиться, – говорил Антон, и мне казалось, что он рядом, за спиной. – Хотел, чтобы родители заметили меня. И когда я получал медали, они вспоминали обо мне.

– А брат? – спросила я. – Вы не помнили друг о друге?

– Помнили, – отвечал равнодушно Антон. – И ненавидели друг друга. Мои победы были его поражением. Его победы – моим.

– А потом ты хотел доказать Лесковой, что можешь быть крутым музыкантом, – констатировала я.

– Хотел, – устало отозвался Антон. – А потом я хотел доказать это только себе.

– Доказал?

– В процессе. Послушай, я хочу спеть кое-что, – попросил Антон. – А ты мне скажешь – как тебе. Нравится или нет. Идет?

– Идет.

– Только честно.

– Только честно, – согласилась я.

Он пел. И мне действительно нравилось. Я замирала от звуков его голоса и слабо улыбалась, вновь и вновь чувствуя, что расстояние – не преграда и что Антон тут, рядом со мной.

А после и вовсе заснула – в мгновение.

Когда же проснулась утром, то первым делом прочитала сообщение от Антона:

«Дыхание тоже может быть музыкой. Спи крепко, девочка».

К тому моменту, как я открыла глаза, заряженная разговором с человеком, которого любила, Нинка в коротеньком алом халатике на запахе носилась с бешеными глазами по всему номеру, готовясь к встрече с Гектором.

Лучшее платье, лучшие туфли, лучшие духи, лучшая косметика – Журавль должна была быть лучше и никак иначе. Она заранее нашла визажиста и парикмахера в одном лице, который должен был приехать прямо в номер отеля, дабы привести ее в порядок. И сейчас, перед его приходом, Нина сушила волосы и носилась от ванной комнаты к гардеробной, готовя одежду. От моей помощи эта взбалмошная особа отказалась. И я, махнув на Журавля рукой, вышла на балкон.

Утро было прохладное, но солнечное и какое-то радостное, легкое и умиротворяющее. Фанаты, бушевавшие полночи, угомонились.

Я вдохнула полной грудью, положив обе ладони на тонкие перила. Какой же потрясающий вид открывается на столицу отсюда… Было прохладно стоять вот так в одной сорочке на осеннем воздухе, где ветерок трепал и без того взъерошенные после сна волосы, обвивал невидимой змейкой щиколотки и икры, лизал запястья, но мне нравилось это ощущение свежести, еще не переросшей в озноб – она заряжала бодростью.

Я с удовольствием потянулась.

– Привет, – раздался сбоку голос, и я оглянулась – из-за перегородки выглядывал Кирилл. Он был в солнцезащитных очках, как и вчера, но в огромных и непрозрачных, скрывающих пол-лица. И зачем только ему очки в такую погоду? Впрочем, его дело.

Наркоман, наверное.

– Доброе утро, – улыбнулась я.

– Мы соседи, – констатировал парень. – Как спаслось, Катя?

– Хорошо. Наверное, из-за обилия впечатлений я спала крепко, – отвечала я. – Просто закрыла глаза и провалилась в сон.

– Я тебе даже завидую немного, – вздохнул Кирилл. – У меня бессонница, – коротко пояснил он, видя мой недоумевающий взгляд.