На волнах страсти

Впрочем, он сделал еще одну отчаянную попытку. Внезапно, чуть ли не в последнюю минуту, вспомнил о заключенном пари и пригласил ее еще раз на скачки в Ливерпуль, на ипподром Эйнтри. Заверил, что обязательно проинформирует ее о дате своего участия в соревнованиях по стипль-чезу, а также закажет ей зрительский билет. Сейчас, в самолете, в ее памяти отчетливо прозвучали его взволнованные слова.

— Анни, ты будешь моим главным талисманом. Я верю, что ты принесешь мне счастье победы. Ты мой стимул, особенно твое обещание выполнить то, что я сам определю как призовую награду. Не думаю, что мои мечты изменятся за несколько месяцев. Так что у тебя есть немалые шансы после соревнований изменить фамилию на миссис Чествик. Я думаю, что она не так уж плохо звучит, и ты к ней привыкнешь. Это старинный и благородный аристократический род, которому нечего стыдиться своего прошлого и настоящего.

Это прозвучало высокопарно и слишком обязывающее для нее. Но Роберт был так искренен, не хотелось обижать его отказом. Он и так выглядел как человек на грани нервного срыва, решающий вопрос о жизни и смерти. К тому же, честно говоря, она не очень верила в то, что он войдет в число лидеров на этом соревновании, и полагала, что ничем особенно не рискует. В результате, Анна легкомысленно подтвердила, что постарается сделать все возможное, чтобы побывать на скачках в Ливерпуле. И еще более опрометчиво, поддавшись прощальному порыву, добавила:

— Если Господь пошлет тебе удачу, то, так и быть, будем считать это знаком свыше. Тогда я стану миссис Чествик. — И потянулась к нему, чтобы запечатлеть на его устах поцелуй, как бы скрепляющий их устный договор.

До этого прощального поцелуя Роберт также весьма благородно, по собственной инициативе успел пообещать использовать свои связи для того, чтобы ее будущий роман был благосклонно принят в одном известном лондонском издательстве. И предложил заняться переводом и литературной шлифовкой ее труда на английском языке. Ибо это было очередной сумасбродной идеей Анны — попытаться сразу же изложить на международном языке собственный трактат, прежде чем представить его в руки литературного правосудия. Роберт, со своей стороны, тоже посчитал, что совершил выгодную для себя сделку, заняв заранее пост ее литературного импресарио и агента, оттеснив, на всякий случай, возможных конкурентов в сфере литературы и любви.

О своем собственном творчестве он в последние дни почти не упоминал и ходил довольно мрачный, о чем-то часто задумываясь. Однако Анна поделикатничала, и не стала устраивать допросы, копаясь в его смятенной душе. Отнесла причины его плохого настроения на счет предстоящего расставания и собственной нерешительности в вопросе о замужестве.

Может быть, зря она увязала его меланхолию только с собой. Но просьб о новых литературных консультациях не поступало, совместные дни и ночи проходили почти полностью на ее глазах, так что тайком укрыться от нее с пером и бумагой он бы не смог. Впрочем, как и она. Во всяком случае, Роберт явно забросил свои литературные искания. Возможно, временно выдохся или решил сделать передышку. Или просто что-то не ладилось. Творческий процесс — вещь вообще непредсказуемая. Это она уже поняла на собственном опыте.

И вот она уже на подлете к родному Грацу, переполненная впечатлениями и проблемами устройства будущей жизни. С массой нарисованных жирной краской знаков вопроса и нерешенных проблем, оказавшись как бы на распутье, перед выбором пути. Ей нужно срочно посоветоваться, и не с родственниками, а с близкими подругами. Эти быстрее поймут все нюансы деловых и личных проблем современной девушки. Обрисуют, объяснят и докажут единственно правильный выбор с их точки зрения. Вся проблема в том, что, насколько она знает своих подруг, весьма различных по менталитету и темпераменту, их выводы и предложения будут тоже разные. Ну ничего. По крайней мере, у нее будет выбор из трех вариантов, а, что еще более важно, много искреннего сочувствия и сопереживания.

А что касается родителей, свой долг она выполнила. Вернулась, как хорошо воспитанная дочь, как раз вовремя, к Рождеству, которое, по традиции, надо отмечать вместе с ближайшими родственниками. Сценарий домашних торжеств был давно уже отработан и отшлифован до деталей, так что ничего нового и неожиданного, сказочно-рождественского не предвиделось. Даже в далеком детстве она заранее знала, что положат родители в заготовленный ею чулок или башмачок, которые по традиции должны выставляться на ночь у камина, чтобы облегчить выполнение почетной и приятной, но непростой миссии Санта-Клауса. Анна довольно быстро научилась мыслить логически, сопоставляя настойчивые наводящие вопросы родственников о характере желаемых подарков и их последующем воплощением в жизнь.