На волоске

Возле кухни стояли человек пять. Остальные сидели за двумя длинными столами. Они молча ели те самые шарики из каши, что в дороге готовили нам мужчины. Большое блюдо было заполнено ими с горкой. На столах теснились глиняные кружки от которых шел пар. Я вдруг вспомнила о хорошем вареном кофе, к которому меня когда-то давно приучила в Ленинграде Нина Филипповна. После сорока я уже не пила его, обходясь вариантами без кофеина потому что давление кидалось от низкого до высоченного и рисковать своей жизнью было страшно.

В кружки разливали горячий отвар из трав. Запах был приятный, какой-то покосный. Такие чаи мы пили на поле, когда сгребали подсохшую траву в огромные валуны в деревне. У бабушки была одна корова, и соседи всегда помогали в тяжелой работе. Она собирала душицу и зверобой, ставшие уже грубыми на то время листья Иван-чая, кидала все в закопчённый чайник, который «видел царя», как она выражалась. Потом накрывала его тряпками, и пока мы в обеденный перерыв ели горячий суп из тушенки и лапши, он заваривался и становился ароматным и каким-то очень соответствующим покосу. Гудели шмели и оводы над головой, а люди за едой обсуждали стоит ли косить «вон ту ела́нь, что заросла молодняком».

– Мали, - вырвала меня из воспоминаний Крита.

– А? – я обернулась к ней, когда она указала на стол. Моя подруга уже поставила на стол наши кружки и перешагнула длинную скамью. Я последовала за ней, но потом вспомнила, что с самого утра не видела Палию. – Крита, а где та девушка, что пришла со мной? Ну, та, белокожая, с очень длинными волосами?

– Еще до того, как ты проснулась, ее увели к Фалее. Новая служанка ее похоже ненавидит, - ответила Крита.

– Это какая? – переспросила я.

– Вот эта, - она указала на девушку, которая стояла на «раздаче». Я даже и не увидела ту самую барышню, которая хотела украсть мои сапоги в том домике в дороге. Значит, у нас с Палией и здесь теперь есть враги.

– Значит, здесь оставили именно эту, - скорее для себя, сказала я. – А зачем ее увели? – я ела, не ощущая вкуса, запивала горячим отваром и косилась на свою врагиню. Мне было интересно, сколько у нее власти и может ли она нам навредить. По сути, мы были товаром, покупателями были местные мужчины, а коли нас купили втридорога, значит товар мы редкий. Из всего этого я сделала только один вывод – если кто-то испортит товар, тому несдобровать.

Я быстро съела четвертый шарик, запила остатками чая, и решила прогуляться в сторону двора, куда выход нам был пока запрещен. Навредить мне они не могли, потому что я… дорогой товар. Значит, бояться мне особо было нечего.

– Ты куда? Не торопись, потом нельзя будет выйти. Здесь так хорошо, - попыталась остановить меня Крита.

– Я сейчас вернусь, - ответила я, указав на туалет.

Быстро поднявшись по лестнице, я прошла коридор и начала аккуратно спускаться по лестнице, что вела в тот презентабельный зал на первом этаже. Судя по властному голосу Фалеи, она была там. А мне была нужна именно она.

Вспомнив, что толстые шторы эту лестницу полностью закрывают, я спустилась до середины и присела на ступеньке. Глазами нашла место, где складки двух шторок сходятся и аккуратно потянула за левую. В щель хорошо было видно кресло, часть зала перед ним и саму хозяйку асоциального заведения. Палию я не заметила, а вот девушку, которую Фалея назвала именем Кали я увидела сразу. Она забрала поднос с колен хозяйки и передала его служанке. Потом поднесла деревянную миску, в которой та помыла руки, поставила ее на пол и подала ей полотенце.

– Только делай быстро, Кали, - сказала Фалея и принялась разматывать на голове свою красную чалму.

То, что я увидела, поразило меня. Она была почти лысой. Если бы не редкие пушки на голове, я могла бы даже подумать, что она сбрила все специально. Как только она осталась без головного убора, вся ее жестокость, вся ее уверенность в себе будто испарилась. Передо мной была совершенно несчастная женщина. И я ее понимала.

Если бы не Людмила, которая обучала меня мастерству парикмахера, я никогда не узнала бы, что существует такое заболевание, как алопеция. Причин этой проблемы очень много. Это и гормональный сбой, и сильнейший стресс, но кроме этого, даже наследственность может сыграть с тобой злую шутку.

Я хорошо разглядела ее лицо. И усики, которые появляются при смещении женского гормона, увидела бы сразу. Даже если бы женщина очень тщательно следила за этой совсем не женской проблемой, я все равно увидела бы. Значит, с гормонами у нее все в порядке. Остается стресс и наследственность. И это в том случае, если раньше у нее волосы были.

Внешность у меня всегда была средней, волосы редкими, да еще и рост, который «помогал» окружающим идентифицировать во мне подростка. Но я нашла тогда своего Сергея, и даже видела в его глазах ответную любовь. И сейчас я вспоминала женщин с алопецией, которые надевали мои парики. Я вспоминала не их образ, а их глаза, в которых моментально загоралась искра. Искра надежды. Ведь все мы знаем, что счастлива не та женщина, которую любят, а та, которая видит в зеркале то, что хочет.