На волоске

Проснулись мы, как всегда, от призыва служанок к столу. Но сейчас все было по-другому: на столах больше не было блюд с шариками из каши. Были миски с чем-то, похожим на кисель. Девушки по очереди проходили к столу, выпивали эту жижу через край, ставили миску на стол и после этого проходили и усаживались. Когда за столом собралось человек десять, служанки принесли подносы с тонким, похожим на лаваш, хлебом, кусками холодного вареного мяса и два котелка с носиками, заменяющие чайники. Девушки сами наливали в глиняные кружки отвар.

– Что это в мисках? – спросила я у Криты.

– Ты была права… Видимо, караван на подходе. Это отвар горькой травы. Выпить должны все. Иначе у нас будут рождаться дети. Ночью нам всем принесут его снова прямо в комнаты. И так будет постоянно, - выдохнула она.

У меня ком поднялся к горлу. Похоже, никто и не думал отводить меня в какую-то отдельную группу. Очередь с «лекарством» дошла и до нас, и буквально за пару минут до того, как я подняла миску ко рту, служанки всполошились, и указывая на меня, велели не пить. Теперь я стала бояться за другое – та болтовня девушек о том, что от нас с Палией хотят получить детей, похоже, была не выдумкой.

– Отойди, и проходи за стол, - подтолкнула меня Крита, а я жалела, что не поторопилась быстрее в эту очередь и не выпила эту мерзкую жижу. Теперь я и не знала, что для меня лучше.

Девушки спокойно ели, и казалось, им было плевать на то, что здесь начнется сегодня. У меня не то, чтобы кусок не лез в горло. Меня подташнивало от страха, голова кружилась. Крита налила мне чай и велела выпить. На ее лице все еще было отвращение от выпитого напитка, но она в первую очередь напоила меня.

– Ты белая, не хуже Палии. Сама говорила мне не бояться, - буркнула она и поторопила меня выпить чай. Сегодня он был чуть сладким и после третьего глотка голова начала проясняться.

– Все нормально, Крита. Сейчас я посижу и все наладится, - я смотрела по сторонам, пытаясь сфокусироваться на ком-то, чтобы, как раньше, наблюдать и не думать о том, что меня ждет.

Тут-то я и встретилась взглядом с Лафатом, который принес в столовую два ведра воды. Потом вошел в душевую, забрал там пустую бочку и поставив на плечо, направился к постройкам за столовой. Там забор был не ниже того, что перед домом. Он безотрывно пялился на меня, а я на него. Не знаю, чем мне грозила эта его заинтересованность и стоило ли бояться его, но сейчас мне было плевать, лишь бы не думать о планах, которые построила на меня Фалея.

– Сейчас всех поведут в душ. По одному. Фалея будет говорить служанкам что делать с волосами, что надеть. Не говори с Фалеей, прошу тебя. Не зли ее, иначе она побьет девочек, которые пойдут за тобой, - шепнула мне Крита и, взяв меня за руку, потащила в дом. Там я легла и молча лежала, разглядывая доски на потолке. Щели были замазаны чем-то, и я собирала трещинки в замазке в рисунок: это небольшая змейка, а вот здесь трещинки похожи на вену. Мысль о венах пришла моментально. Я подумала о том, что, если все будет так уж плохо, у меня есть нож, и уйти из этого мира я имею полное право, коли будет невыносимо.

Проснулась я от того, что меня толкнули в бок. Передо мной стояла та служанка, которая приходила ночью и говорила с Критой:

– Идем. Я помою и причешу тебя, - она подала мне руку и я поднялась. Оглядевшись по сторонам, я заметила, что девушки сидели с мокрыми волосами, причесывая друг друга. Волосы укладывали в сетку и завязывали ее на голове, как у девушек, которых я видела в первый день. Они сопровождали Фалею на улице, когда Зират привел нас во двор.

– Где Крита? Шепнула я, когда мы спускались по лестнице.

– Она говорит с Фалеей. Если и на этот раз она будет грубой, ее точно отправят в пустыню, - прошептала мне служанка. – Я знаю, вы с ней теперь близки. Поговори с ней, прошу, скажи, чтобы она не пиналась и не злила мужчин. Иначе, и правда, умрет в песках, - я посмотрела на служанку и заметила, что ее глаза полны слез.

– Хорошо, - ответила я, а про себя подумала, что Крита ведь ни разу не говорила о том, что она сопротивляется. Мы вообще не трогали эту тему.

Женщина завела меня в душ и не закрывая шторы принялась меня раздевать. Она сама натирала меня зеленым мылом, потом долго терла тряпкой, и только после того, как мои пятки стали гладкими, взялась за мою голову.

Волнистые волосы можно было расчесать только влажным, и она, похоже, это знала. Когда она подала мне чистую рубашку, велела не снимать тряпку, заменяющую полотенце, с головы. Мы прошли на скамью, туда, где ночью сидела Фалея с мужчиной. Служанка меня усадила, и велела ждать. Вернулась она с редким гребнем и баночкой, в которой плескалось ароматное зеленое масло. Оно пахло незнакомо, но приятно: тонкая мускусная нотка моментально перекрывалась древесным и дымным флером, и только потом открывался аромат пиона. Даже отдаленно похожего запаха в своей прошлой жизни я не знала. Жаль, что он будет у меня ассоциироваться с этим падшим местом.