На восходе луны

— Не смей. Слышишь, не смей! Ты же меня потом возненавидишь за эти слезы. Прости меня, я виноват. Я полный идиот, я понимаю, как тебе больно. Я не имел права пользоваться твоей любовью, я не имел права требовать от тебя чего-то. Я эгоист и полный идиот. Но и ты ведь знала, что я люблю ее, а не тебя. Почему это именно сегодня стало для тебя откровением? Ты всегда будешь моим самым близким другом, но только другом. Обещаю — я никогда больше не допущу в твой адрес грязных намеков, никогда! Но и ты обещай мне, что забудешь о том, что когда-то любила меня. И не любовь то была, не любовь. Ты просто вбила в свою хорошенькую головку кучу глупостей, как и я, — вот и вся разгадка. Я бежал от своей любви, а ты бежала к своей. Ты просто искала свою любовь и ошибочно приняла за нее меня, потому что твой Чернышев в то время был занят бизнесом. Тебе с ним безумно повезло, ты ведь и сама это прекрасно понимаешь. Я никогда не стал бы тебе таким замечательным мужем, как он, я бы только всю жизнь мотал тебе нервы. Прекрати, слышишь, прекрати! Ты самая счастливая женщина на свете, только по собственной дурости категорически отказываешься это понять. А ты представь, что в один ужасный день твой Чернышев вдруг исчезнет. Не дай бог, конечно, но ты только представь. И что тогда? Подумай и ответь мне: что ты почувствуешь? Только честно, и не надо отвечать с ходу, сначала хорошенько подумай. Станешь ли ты счастливее, если Чернышев вдруг исчезнет из твоей жизни?

Викины слезы высохли в одно мгновение, лишь истерические всхлипывания еще напоминали о них. Вика испуганно посмотрела на Потураева, сначала медленно, потом энергичнее закачала головой из стороны в сторону:

— Нет… Нет… Господи, что ты такое говоришь?!! Нет! Нет! Нет!!!

Потураев удовлетворенно кивнул:

— Ну вот, я именно это и хотел от тебя услышать. Теперь-то ты поняла, как он тебе дорог? Викуля, милая, ты считала себя мудрой женщиной, а на самом деле оказалась такой же дурочкой, как и я. Только я много лет пытался убедить себя, что не люблю Маринку, а ты с легкостью убедила себя когда-то, что именно я и есть твоя вторая половинка. Мне ты очень легко доказала, как я был неправ, а свою неправоту видеть категорически отказывалась. Теперь-то со мной согласишься? Ты была одинока, мы сблизились с тобой на почве бизнеса, сдружились, и ты вбила в свою очаровательную головку всякие глупости. А на самом деле мы пользовались друг другом сугубо в эгоистических целях. На том этапе они себя замечательно оправдывали, но тот этап давным-давно закончился, а ты до сих пор боишься посмотреть правде в глаза. Вот подумай: если я исчезну из твоей жизни, что ты почувствуешь? Только честно и предельно откровенно, как и я перед тобой.

Вика старательно пыталась представить себе такую ситуацию. А что ее, собственно, представлять? Вот она, эта ситуации, в самом что ни на есть реальном воплощении. Потураев, которого она много лет считала едва ли не своей собственностью, оказывается, на самом деле никогда ей не принадлежал. И теперь он уже фактически не рядом, а вне пределов досягаемости: он уже давно, по крайней мере чувствами, находится в объятиях другой женщины. Обидно? Безусловно! Больно? Да! Только больно, скорее, не сердцу, а собственному эго. А что она почувствует, уйди вдруг от нее Чернышев? Ведь он не чурбан, как Потураев, ведь запросто может почувствовать, что она не слишком им дорожит. И что тогда? Ей станет легче, потому что уже не надо будет отвлекаться от мыслей о любимом Андрюшеньке?!

Глупости какие! Валерка… Вроде и без него прекрасно жила, а окажись вдруг снова без него — пропадет. Сжалось не только сердце, но отчего-то вдруг стало больно внизу горла, как будто кто-то перевязал суровой нитью все сосуды. Валерка… Вот тот обычный парень, за которого она когда-то ухватилась, как за спасательный круг, лишь бы выйти замуж назло подлецу Потураеву, как-то совершенно незаметно занял в ее жизни такую важную позицию, отвоевал для себя такой огромный кусок пространства в ее душе, что вынь его оттуда и душа скукожится, как сдувшийся воздушный шарик, и стенки ее слипнутся, и уже никогда и ничего не сможет их разлепить для того, чтобы вновь заполнить душу. Валерка… А Андрюшенька?! Их с Валеркой Андрюшенька?! Что будет с ним? Господи, да о чем же она думала все эти годы?! Почему же она такая глупая, Господи?! Валерка!!!

И, словно проснувшись после летаргического сна, Виктория увидела все четко и ясно. Улыбнулась безмятежно:

— Если ты исчезнешь из моей жизни? Я почувствую облегчение.

Потураев просиял: