На восходе луны

Школу она закончила с золотой медалью — сказалась душевная травма. Дабы не сойти с ума от любовных переживаний, Марина с головой окунулась в учебу. Она и раньше училась неплохо, но от природы была большой лентяйкой. Теперь же все силы, каждую свободную минуточку посвятила цели: непременно поступить на журфак. Причем не на контрактной основе, а сугубо на государственный заказ, потому как платить огромные деньги за учебу ее родители были не в состоянии. Однако одной золотой медали было маловато для того, чтобы поступить на бесплатное обучение престижного факультета. Имелась у Марины еще и запасная фишка: подборка публикаций под ее фамилией в 'Вечерних вестях'. Газета не бог весть какая престижная, но тем не менее и не самая последняя в городе. И вот в совокупности: золотая медаль, не слишком пока еще внушительная пачка публикаций и подготовительные курсы сделали свое дело — Марина стала студенткой журфака, воплотила взлелеянную свою мечту в жизнь. У нее все получилось!

Лариска тоже поступила туда, куда и планировала — на более приземленный, зато всегда востребованный экономический факультет. Впрочем, туда ей и дорога: она ведь и лицей экономический заканчивала, а у того лицея с университетом имелась договоренность о взаимовыгодном сотрудничестве. Впрочем, Лариска особо не расслаблялась по поводу подобных договоренностей, тоже ерундой в одиннадцатом классе не занималась. Правда, на золотую медаль не претендовала, да и подготовительными занятиями обременена не была, так что и на личную жизнь времени хватало.

В отличие от Марины Ларочка довольно быстро утешилась, напрочь позабыв о существовании Вовчика Клименторовича уже через пару недель после расставания. Хотя причины краха отношений так и не поняла — почему вдруг, ни с того ни с сего, как говорится, буквально с бухты-барахты, вдруг р-раз — и нету. Был Вовчик, да сплыл. Долго выпытывала у Маринки, может, та догадывается. Да так ничего и не добилась. А Маринка-то, конечно, догадывалась. Раз Андрюша ее бросил, он, видимо, и другу присоветовал сделать то же самое с Лариской: мол, чтобы через него Марина не могла предъявить ему претензии. Дурачок, ей-Богу! Да неужели Марина стала бы себя так унижать? Она и без того достаточно унизилась, признавшись ему в любви, за что, была уверена, в итоге и пострадала. Вот скрывала бы от него свою любовь, демонстрировала бы всячески равнодушие, даже и пойдя у Андрея на поводу — мол, я с тобой время провожу сугубо из тех же побуждений, что и ты со мной: сугубо ради получения физического удовольствия, но ни каплей больше. Глядишь, и по сей день Андрюшечка был бы рядом. Господи, почему же она такая глупая?!

За отца Лариска переживала напрасно: скушал дядя Вася как миленький сказочку про чрезвычайную дочкину занятость в связи с началом учебного года. А вскорости и вообще забыл о знакомстве с Вовчиком: подвернулась дяде Васе оказия повидать Остров Свободы, и с тех самых пор знойные кубинки прочно и, кажется, навсегда завоевали его мысли. О, он, конечно, и раньше любил слушателей, теперь же, после возвращения с Кубы, дядю Васю вообще невозможно было угомонить.

— Понимаешь, на, Марин, — закатывая глаза, делился он воспоминаниями. — Они там все, как одна, по пляжу, нах, топлес гуляют! Ты представляешь, на? С голыми, на, грудками то есть! Во, на, красота где! Куда моей Розочке! Тоненькие, нах, смугленькие, сисечками трясут, на, в такт шагам — эть, два, эть, два, нах! А вместо трусиков, представляешь, на, тонюсенькие, на, веревочки, вся попка голенькая! Во, на! Только крошечный, нах, треугольничек впереди прикрывает бесстыдство, на! Ох, Марин, на, я там оторвался! Ох, на, жаркие девчонки! Вот, нах, деньжат подсоберу — и опять рвану, на. А Розочка моя, нах, Ильдаровна думает, что я, на, к тетке в Красноярск ездил! Во, на!

Дядя Вася снова масляно закатывал глаза, а Марину аж передергивало — нет, это уже чересчур! Ну должен же он понимать, что нельзя делиться такими вещами с подружкой дочери. Как и сыпать без конца этими 'на' да 'нах', пусть нет до конца высказанными, но все равно матами. Интересно, а Лариске он это рассказывал, про кубиночек своих? Впрочем, этого Марина так и не узнала — не хотела поднимать столь деликатную тему в разговоре с Ларочкой. Да ну их, Бутаковых! Пусть сами разбираются: кто, когда, с кем и при каких обстоятельствах. Тетю Розочку вот только жалко — лежит себе, бедная, на диване, как обычно, с обмотанной полотенцем головой и страдает от мигрени. А муж в это время кубинских девочек разглядывает. Что-то Маринке подсказывало, что все дяди-Васины россказни о жарких кубинских бабочках — всего лишь россказни. Нет, видеть-то он их наверняка видел, а вот насчет оторваться… Еще почти детским, несформировавшимся умом догадалась: кто много говорит, обычно мало делает.