На восходе солнца (Сборник)

— Почему же к сожалению? К счастью!

— Пусть к счастью, не будем спорить по пустякам. А вот на Мезе, очевидно, всемогущий случай создал ветвь рептилоприматов, ящеров, обладающих сложно организованным мозгом. Сформировалось племя разумных мезойцев, которые остановили биологическую эволюцию планеты, заменив ее эволюцией социальной точно так же, как это сделал на Земле человек.

Клим, с улыбкой слушавший домыслы Кронина, вдруг помрачнел, покосился на иллюминатор и пробормотал:

— Штанге и его экипажу от этого не легче.

Инженер дружески положил руку ему на плечо.

— Рано расстраиваться, Клим. Может быть, с ними не произошло ничего серьезного. Какая-нибудь глупая безобидная случайность.

— Какая?

— А что, если на «Ладогу» напал гигантский динозавр? — Кронин несколько оживился. — Эти твари способны на самые неожиданные поступки. Я сделал прикидочный расчет и убедился, что брахиозавр или даже тиранозавр-рекс могли бы опрокинуть «Ладогу». Серьезного ущерба кораблю это бы не причинило, но антенны дальней связи наверняка оказались бы поврежденными.

— Но какими же надо быть растяпами, чтобы допустить такого страшного зверюгу к самому кораблю!

— Не забывай, мой друг, что на «Ладоге» был только один настоящий космонавт — Юстинас Штанге, двое других — ученые.

— Ученые, конечно, — люди мудрые, но ужасно легкомысленные. Иногда они увлекаются и теряют голову, как женщины или дети. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что они специально подманили к самой «Ладоге» какого-нибудь тиранозавра-рекса, чтобы пополнить свою фильмотеку уникальными кадрами.

— У тебя бывали с учеными конфликты?

— Я говорю о принципах, а не о частностях, — важно ответил Кронин, — при чем тут мелкие личные конфликты? Просто ученые — ужасные люди! Еще по неосторожности алхимиков на воздух взлетали романтические рыцарские замки. В эпоху машинного производства дела пошли куда с большим размахом и в руины превращались уже целые кварталы и города. А теперь?

Кронин сокрушенно покачал головой и грустно-доверительно заключил:

— Скажу тебе откровенно: возвращаясь на Землю, я всегда волнуюсь. На месте ли она? Не превратили ли ее ученые, увлекшиеся очередным многообещающим экспериментом, в облако космической пыли или плазменную туманность?

Однако, когда «Торнадо» сблизился с планетой, шутки прекратились: несмотря на все старания, не удалось обнаружить ни малейших признаков корабля. Он как сквозь землю провалился.

— Может быть, Штанге просто перепутал координаты? — без особой уверенности предположил инженер.

— Вот именно, — сердито ответил Клим, — перепутал координаты, посадил «Ладогу» на воду вместо суши и утопил вместе с экипажем.

— Ошибиться может каждый, — в раздумье проговорил командир корабля Лобов.

— Но вероятность такой ошибки ничтожна! — обернулся к нему штурман. — И потом, ошибка в координатах никак не объясняет молчания «Ладоги».

— Верно, — согласился Лобов и добавил: — Остается одно: тщательно обследовать место посадки, может быть, и найдутся какие-нибудь следы.

Задачу обследования Клим попытался решить стереофотографированием. В точке посадки «Ладоги» он не обнаружил ничего, зато в ближайшем городе сфотографировал диплодока. Гигант преспокойно брел посредине улицы.

— А что там делает диплодок? Занимается археологическими раскопками? — съязвил инженер.

— Придется тебе самому расспросить его об этом.

— У нас еще все впереди, — пробормотал Кронин.

Инженер был не в духе. Он возлагал большие надежды на радиометрическую аппаратуру, совсем недавно установленную на корабле, но аппаратура писала лишь слабый фон пустыни.

— Ты пощупай город, — в шутку предложил Клим, — может быть, «Ладога» в нем спряталась. Не зря же туда ходят любопытные диплодоки!

Инженер пожал плечами и механически навел аппаратуру на город. Когда после экспозиции он стал просматривать ленту записи, у него, что называется, глаза полезли на лоб. Клим, наблюдавший за работой товарища, мгновенно оказался рядом с ним.

— «Ладога»?

— Не мешай! — отозвался Кронин. И сколько его ни тормошил Клим, оставался глух и нем, как египетская мумия. Только закончив анализ, он откинулся на спинку кресла, посмотрел на Клима невидящими глазами и бесстрастно сообщил:

— Это не «Ладога». Но наличие ядерной энергетики на Мезе можно считать доказанным.

— Что?!

— Смотри сам, — коротко предложил Кронин.

Клим плюхнулся в освобожденное инженером кресло и впился глазами в ленту записи, рядом с которой Кронин положил эталонную радиометрограмму. Сомнений быть не могло! Аппаратура «Торнадо» засекла точечный источник проникающей радиации, характер которой во всех деталях соответствовал излучению плутониевых реакторов, когда-то широко распространенных на Земле.

— Ящеры и атомные станции. Но это же нелепость! — возмутился Клим, на что инженер резонно заметил, что исчезновение «Ладоги» тоже нелепость, но тем не менее факт.

Командир «Торнадо», когда его познакомили с результатами сенсационных наблюдений Кронина, долго сидел в молчаливом раздумье.

— Вы уверены, что это плутониевые станции? — спросил он наконец.

— Ни в коей мере! — сразу же очень решительно ответил Клим.