На восьми фронтах

С обеих сторон дороги - стальные коробки подбитых танков, покореженные орудия, порыжевшие от огня скелеты машин. Валяются бесформенные останки самолетов, высятся штабеля ящиков со снарядами и минами. Из земли торчали бетонные противотанковые надолбы, ежи из рельсов. И всюду - кресты, кресты... Целые кладбища!

Весенний воздух стойко пропитан запахами гари.

- Полный разгром,- говорит, оборачиваясь ко мне, Малинин. - Такого, пожалуй, я не видел и под Сталинградом...

Да, война пришла в самое сердце гитлеровской Германии. Пришла с ответным огнем и кровью. И отчаянное сопротивление гитлеровцев лишь увеличивает эту кровь...

Видим и другие картины. Вот шагают навстречу строем юноши с трехцветными повязками на рукавах. Это французские рабочие, силой угнанные с родины на германские заводы. Везут на тачках скромный скарб бельгийцы. Идут чехи, югославы, венгры. Вот толпа пленных английских летчиков. А это освобожденные из лагеря американские солдаты, захваченные в плен в Арденнах...

И конечно же русские, украинцы, белорусы. Наших тысячи, многие тысячи! Слышатся слова горячей благодарности своим советским братьям за освобождение из фашистской неволи...

Вскоре наша машина подъехала к позициям одного из артиллерийских подразделений. Генерал-полковник М. С. Малинин молодо соскочил с сиденья. Навстречу ему уже шел усатый майор. Шел лихо и гордо. Торжественно доложил:

- Товарищ генерал-полковник, второй гаубичный дивизион гвардейского тяжелого артиллерийского полка ведет огонь по столице немецко-фашистской Германии - Берлину! Командир дивизиона гвардии майор Сурков!

Генерал попросил майора провести его на огневые позиции. Здесь шла обычная боевая работа. Отрывисто подавались команды. Гремели залпы. Земля подрагивала, в ушах звенело. А чуть в стороне, у снарядных ящиков, на корточках сидели несколько бойцов. У них в руках мы заметили малярные кисти.

- А это что такое? - поинтересовался Малинин. Сурков улыбнулся:

- Ребята, товарищ генерал, пишут берлинские адреса...

Да, думали ли фашисты, развязывая войну против Советского Союза, что в апреле сорок пятого наши снаряды будут рваться в центре Берлина? Нет, вряд ли.

В одной из берлинских квартир, занятой штабом нашей части, мне показали любопытный документ - письмо офицера гитлеровской армии, присланное своему дяде, хозяину квартиры. Вот его дословный перевод:

"Под Москвой. Ноябрь 1941 года.

Дорогой дядюшка! Я не могу в эти минуты не вспомнить тебя и своего обещания тебе. Десять минут тому назад я вернулся из штаба нашей гренадерской дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву. Я не боюсь тебе раскрыть этой замечательной военной тайны, так как она перестала быть тайной и для нас и для большевиков. Через несколько часов это наступление начнется. Я видел тяжелые крупповские пушки, которые будут обстреливать Кремль. Я видел наших гренадеров, которые должны первыми промаршировать по Красной площади. Это конец, дядюшка. Ты знаешь, я не восторженный юноша и не невежда. Это - конец. Москва наша, Россия наша, Европа наша... Тороплюсь. Зовет начальник штаба. Напишу теперь уже из Москвы".

Вот чего они ждали и на что надеялись!

Трудно узнать дальнейшую судьбу автора этого письма. Не знаем, что случилось и с его дядюшкой. Осталось лишь одно убедительное примечание к письму "завоевателя" Москвы, России, Европы: в квартиру его родственника попал снаряд из русского орудия!

По лестнице поднимаемся на пятый этаж одного из домов. Здесь расположился наблюдательный пункт генерала С. Н. Переверткина, командира стрелкового корпуса из 3-й ударной армии.

Перед нами лежал Берлин. До самого горизонта громоздились дома, корпуса и трубы заводов, многочисленные кирхи вздымали свои острые высокие шпили. В нескольких местах зеленели массивы садов и парков.

Там и тут клубился черный дым, собираясь над городом в громадное тяжелое облако. Немецкая столица горела. А гром артиллерийской канонады все сотрясал и сотрясал воздух, дома, землю. По Берлину били многие тысячи пушек.

Но и Берлин отвечал тысячами снарядов и мин. Через несколько минут, например, наш дом вздрогнул. Генералу Переверткину доложили:

- Два неприятельских снаряда пробили стену второго этажа.

- Прошу спуститься в подвал,- сказал нам Переверткин.

В тот день к немецкой столице подошли все армии ударной группировки фронта. С юга в Берлин ворвались соединения 1-го Украинского фронта. На севере успешно наступали войска маршала К. К. Рокоссовского.

- Дай-те вашу карту,- вдруг снова попросил Малинин. Я подал. Начальник штаба фронта правее записи, сделанной еще в октябре 1941 года К. К. Рокоссовским, написал:

"Сим удостоверяю, что мы в Берлине! Начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник М. С. Малинин, бывший начальник штаба 16-й армии, которой командовал К. К. Рокоссовский. Берлин, 22 апреля 1945 года".

Малинин вскоре уехал в штаб фронта, а генерал Переверткин, высокий и молчаливый, показал мне несколько донесений из частей корпуса. Вот некоторые из них: