На все четыре стороны

Глава 8 Неуместное веселье

– Вынужден признать, что, ковырнув пальцем в только одному ему известном месте, наобум, без фактов и доказательств, Старик тем не менее вывел нас на возобновление расследования этого запутанного дела.

Кто забыл или не знал, Старик – это мой позывной. А потому, между прочим, что фактически я здесь старше всех. Хоть физиологически и выгляжу второклассником средней советской школы.

Поэтому на едкое замечание Пятого о ковырянии пальцем могу и обидеться. Повезло начальнику, что сегодня я сам не свой. Надо думать, после вчерашнего буйства сюрреализма. И ведь не расскажешь никому! Имеется в виду – без риска загреметь в соответствующий диспансер.

– Вот мне просто интересно… – Шеф поерзал в кресле, удобнее усаживаясь и рассчитывая, видимо, на долгий и увлекательный ответ. – Какое событие стало исходной точкой в цепи логических умозаключений, которые сконцентрировали твою заинтересованность ни много ни мало – на групповом убийстве в Камышлах?

У меня почему-то перед глазами возникла деревянная рейка, торчащая из… гм… подъягодичной складки. А потом из глубин памяти всплыла унылая физиономия Козета, украшенная почему-то шикарными усами и бородкой Георгия Валентиновича Плеханова, да еще и с нахлобученным до самой переносицы ленинским картузом. К слову, безбородый дубликат сидел тут же рядом и ехидно ухмылялся.

Я прищурился.

– Нету никакой исходной точки, Сергей Владимирович. Просто профессиональная интуиция. Опыт… помноженный на годы.

Сан-Саныч не удержался и хмыкнул.

Вообще-то мы сегодня солидно заседали в кабинете Шефа, а не почесывали брюхо в спортзале, как обычно. Начальник решил накачать официоза и вызвал нашу группу в главный штаб. А у Козета опять хиханьки. Отмазался от экзаменов по истории партии и счастлив. А благодаря кому отмазался? А? Надо напомнить…

– А вот скажите, Сергей Владимирович. Гляжу я, Сан-Саныч сидит тут, улыбается. А он Ленинские зачеты сдал? Прежде чем к новому делу приступать? Он вообще готов идеологически? Или все на самотек?

Шеф устало вздохнул.

– Не до зачетов, – отрезал он. – И не до веселья. Поэтому отставить ваши хохмы. Тебя, Старик, в первую очередь касается!

– А что я…

– Отставить, я сказал!

Ого! Не часто начальник голос повышает. Что-то, значит, не так.

– Накладки какие-то, Сергей Владимирович?

– Угадал! – Вспышка досадливого раздражения еще не прошла, но Шеф быстро возвращал контроль над собой. – Курировать нас будут. Контролировать и направлять.

Вот это новости!

– Мы что, под надзором теперь будем работать? – вкрадчиво поинтересовалась Ирина, пытаясь успокоить своим мурлыканьем раздраженного Шефа.

Пятый в раздражении! Тушите свечи.

– Номинально. – Начальник окончательно взял себя в руки и теперь хмурился, стыдясь собственной несдержанности. – Представитель группы партийного контроля получает доступ к материалам расследования. В части, касающейся… короче, туда, где мы ему позволим касаться. Понятно?

– Более чем.

– Предполагается высокий резонанс и серьезная политическая подоплека. Поэтому партия решила проконтролировать ход нашего расследования.

– А как они пронюхали?

Я молод и малосознателен. Мне дозволяется чуточку диссидентствовать. И либеральничать. И демократничать. Короче… борзеть в меру.

Но вопрос в тему.

– От меня и пронюхали, – раздраженно бросил Пятый. – Через Совет ветеранов войны. Я наводил там справки о потерпевшем.

Послушался меня все-таки.

– Ну и как? Навели?

– В этой папке – все, что наработали следователи и дознаватели из МВД по убийству. Есть даже протокол о передаче материалов законченного следствия в прокуратуру. Если бы не наше вмешательство, – выразительный взгляд в мою сторону, – на днях все эти художества бодро отправились бы в суд. Под «строительство вышки», разумеется. Для того самого бестолкового пьяницы. В целом – все грамотно, весомо и основательно, если бы не…

– Совет ветеранов, – подсказал я. – Это понятно. Мы почитаем, конечно. Все до буковки изучим. А в двух словах можно? Вслух?

– В двух словах, – проворчал начальник, выравнивая лежащие на столе бумаги и письменные принадлежности до состояния режущей глаз симметрии. – В двух словах не получится.

– Тогда в трех… – ляпнул я и осекся.

Шеф так зыркнул, что я чуть язык себе не откусил. «И вырвал грешный свой…»

Еще и Ирина чувствительно пнула меня под столом по коленке. Да, самое время помолчать.

– Потерпевший Кондратьев Тимофей Леонидович, одна тысяча девятьсот двадцать шестого года рождения, уроженец поселка Ключи под Симферополем, – стал рассказывать Сергей Владимирович. – Партизан. – Выразительный взгляд в мою сторону. – Один из немногих, кто остался в живых после содержания в концлагере «Красный». Об этом заведении подробной информации в широком доступе нет, хотя три года назад все же состоялся суд над палачами. Кого нашли.

– В Германии нашли?

Пятый хмыкнул.

– Не все так просто.

Открыл ящик стола и вытащил на свет несколько фотоальбомов, толкнул по столешнице в нашу сторону.

– Ребенок, у тебя нервы крепкие?

Хороший вопрос.