Читаем На всех была одна судьба полностью

Все три блокадных года не расставался с альбомом, карандашами, красками маленький художник. Он знал, что должен рассказать людям о родном городе, о защитниках Ленинграда, ценой жизни остановивших врага. Он знал, что это его долг. И он этот долг выполнил.

<p>«Я СКОРО ВЕРНУСЬ…»</p>

Его малой родиной был Ленинград, а в нем сокровенные места детства – Обводный канал, Московская застава, где неширокие улочки и переулки сохранили печать быта, нравов старинной Измайловской слободы. Семья Пикулей жила в коммунальной квартире на Международном (так назывался тогда Московский проспект), напротив молокозавода. Родители, Савва Михайлович и Мария Константиновна Пикуль, с утра до вечера были на работе, а малолетний сын оставался на попечении бабушки по материнской линии, Василисы Минаевны Карениной. Жила бабушка неподалеку, на Малодетскосельском, в семье старшего сына Якова, имевшего троих детей. Они-то – двоюродные братья Боря, Витя и сестра Люда – были лучшими друзьями Валентина. Василиса Минаевна, неутомимая труженица, пестовавшая четверых внучат, не только растила в детских сердцах зерна любви, добра, сострадания к ближнему, но и поила своих воспитанников из чистейшего родника русской народной речи. Много лет спустя на титульной странице своей книги «Из старой шкатулки», Валентин Саввич напишет: «Памяти нашей бабушки – псковской крестьянки Василисы Минаевны Карениной, которая всю свою долгую жизнь прожила не для себя, а для людей; ей, скромной труженице, я посвящаю эту книгу».

Катились дни детства – шумного, многоголосого, с игрой в лапту, прятки, футбол… Увлекался Валентин также рисованием, фотографией. (В 1942 году в блокадном городе мальчик сделает несколько снимков.) На майские, ноябрьские праздники, когда по Международному проспекту двигались к центру с оркестрами колонны нарядно одетых людей, вместе с другими ребятами он взбирался повыше, чтобы лучше видеть вокруг.

После окончания института Савва Михайлович уезжает в Молотовск (ныне Северодвинск), где для зарождающегося Северного флота ведется строительство современных военных кораблей. Валентин с Марией Константиновной навещают отца, а в 1940 году пятый класс он начинает в Молотовске.

Завод-гигант считается секретным предприятием, но разве утаишь от мальчишек, какие корабли закладываются на стапелях, если в каждой семье на судостроительном работают отцы, матери, старшие братья и сестры? И видят себя мальчишки только военными моряками… Летом 1941 года, не зная, что навсегда прощается с детством, Валентин уезжает с Марией Константиновной в родной Ленинград – на каникулы, к бабушке.

Выехать, вырваться из окруженного города осенью им не удалось. Пошел отсчет блокадных дней. После очередного налета – Московский район, насыщенный промышленными предприятиями, враг бомбил особенно ожесточенно – мать с сыном перебрались к бабушке, на Малодетскосельский. Бомба попала в их дом, чудом уцелели.

Вместе со взрослыми и сверстниками Валентин дежурит на чердаках, гасит «зажигалки», выполняет поручения старших. И, конечно, помогает семье: с ночи занимает очередь за хлебом, приносит воду, добывает топливо.

Голод и холод с каждым днем все ближе и ближе теснят к краю. Умирают двоюродный брат Витя, дедушка, бабушка. Пустеет некогда многолюдная коммунальная квартира на Малодетскосельском. Воспоминаний об этих страшных днях хватило бы не на одну книгу. Валентин Саввич их не написал. Даже для него, не обделенного стойкостью и мужеством, это было свыше сил – вернуться в прошлое, пережить все снова…

Опухшие от водянки, с трудом передвигаясь, мать с сыном весной 1942 года Дорогой жизни выбираются на Большую землю. В Молотовске Саввы Михайловича уже нет – он служит в Беломорской флотилии, и семья остается в Архангельске.

К середине лета Валентин ожил – спали отеки, он уже мог ходить без одышки. 13 июля, в день своего четырнадцатилетия, бросив маме: «Я скоро вернусь!», отправился в Соломбалу, где формировалась будущая Соловецкая школа юнг. Для него, сына флотского комиссара, сделали исключение – зачислили в 14 лет. К тому же в Молотовске он не только учился в средней школе, но и занимался в кружке юных моряков, и тетрадка с конспектами легла на стол комиссии. В Соломбале, во флотском полуэкипаже Валентин простился с отцом, уезжавшим с морскими пехотинцами-добровольцами на защиту Сталинграда. (Осенью 1942 года Савва Михайлович погибнет на Волжском рубеже, и только в конце жизни писатель подступится к роману «Сталинград».)

Перейти на страницу:

Все книги серии Писатели на войне, писатели о войне

Война детей
Война детей

Память о Великой Отечественной хранит не только сражения, лишения и горе. Память о войне хранит и годы детства, совпавшие с этими испытаниями. И не только там, где проходила война, но и в отдалении от нее, на земле нашей большой страны. Где никакие тяготы войны не могли сломить восприятие жизни детьми, чему и посвящена маленькая повесть в семи новеллах – «война детей». Как во время войны, так и во время мира ответственность за жизнь является краеугольным камнем человечества. И суд собственной совести – порой не менее тяжкий, чем суд людской. Об этом вторая повесть – «Детский сад». Война не закончилась победой над Германией – последнюю точку в Великой Победе поставили в Японии. Память этих двух великих побед, муки разума перед невинными жертвами приводят героя повести «Детский сад» к искреннему осознанию личной ответственности за чужую жизнь, бессилия перед муками собственной совести.

Илья Петрович Штемлер

История / Проза / Историческая проза / Проза о войне / Военная проза / Современная проза
Танки на Москву
Танки на Москву

В книге петербургского писателя Евгения Лукина две повести – «Танки на Москву» и «Чеченский волк», – посвященные первому генералу-чеченцу Джохару Дудаеву и Первой чеченской войне. Личность Дудаева была соткана из многих противоречий. Одни считали его злым гением своего народа, другие – чуть ли не пророком, спустившимся с небес. В нем сочетались прагматизм и идеализм, жестокость и романтичность. Но даже заклятые враги (а их было немало и среди чеченцев) признавали, что Дудаев – яркая, целеустремленная личность, способная к большим деяниям. Гибель Джохара Дудаева не остановила кровопролитие. Боевикам удалось даже одержать верх в той жестокой бойне и склонить первого президента России к заключению мирного соглашения в Хасавюрте. Как участник боевых действий, Евгений Лукин был свидетелем того, какая обида и какое разочарование охватили солдат и офицеров, готовых после Хасавюрта повернуть танки на Москву. Рассказывая о предательстве и поражении, автор не оставляет читателя без надежды – ведь у истории своя логика.

Евгений Валентинович Лукин

Проза о войне
Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады
Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады

Книга критика, историка литературы, автора и составителя 16 книг Александра Рубашкина посвящена ленинградскому радио блокадной поры. На материалах архива Радиокомитета и в основном собранных автором воспоминаний участников обороны Ленинграда, а также существующей литературы автор воссоздает атмосферу, в которой звучал голос осажденного и борющегося города – его бойцов, рабочих, писателей, журналистов, актеров, музыкантов, ученых. Даются выразительные портреты О. Берггольц и В. Вишневского, Я. Бабушкина и В. Ходоренко, Ф. Фукса и М. Петровой, а также дикторов, репортеров, инженеров, давших голосу Ленинграда глубокое и сильное звучание. В книге рассказано о роли радио и его особом месте в обороне города, о трагическом и героическом отрезке истории Ленинграда. Эту работу высоко оценили ветераны радио и его слушатели военных лет. Радио вошло в жизнь автора еще перед войной. Мальчиком в Сибири у семьи не было репродуктора. Он подслушивал через дверь очередные сводки Информбюро у соседей по коммунальной квартире. Затем в школе, стоя у доски, сообщал классу последние известия с фронта. Особенно вдохновлялся нашими победами… Учительница поощряла эти информации оценкой «отлично».

Александр Ильич Рубашкин , Александр Рубашкин

История / Проза / Историческая проза / Проза о войне / Военная проза / Современная проза

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное