На всякий случай

Он сделал такую долгую паузу, что Яночка с Павликом не выдержали. Проглотив кусок вареника, Павлик спросил:

— Ну и что же тебе сдается? Рафал неуверенно сказал:

— Я, конечно, могу ошибаться, но сдается мне, этот ваш пан Вольский так хорошо знает гангстеров потому, что имеет с ними что-то общее. Или имел. Может, одна шайка-лейка? И теперь им мстит за что-то. Ведет такую войну... в личном плане. Я всю дорогу слушал, ничего не говорил, и вот такие мысли приходят в голову.

Брат с сестрой переглянулись.

— Подозрительный субъект, — сказала Яночка. Павлик попытался возразить:

— Тогда почему ж те мафиози все раздумывали, откуда он про них знает? И что хотели выпытать, если он из их же шайки?

— Этого мы не знаем, — ответила Яночка. — Сложно все это. А раз он предпочел поручика, что ж, позвоним поручику и все расскажем. Я уже звонила ему, не застала, обещали передать, что у нас к нему дело. От него мы узнаем больше, чем от этого фрукта...

Беседа с поручиком состоялась в девять вечера, в его машине, которую он дипломатично не стал подгонять к дому Хабровичей, а припарковал среди других машин на некотором расстоянии от него. Не перебивая, с каменным выражением лица выслушал он повествование о пане Вольском и позволил себе пошевелиться лишь после того, как Яночка закончила. Сквозь стиснутые зубы, к большому удивлению Яночки и Павлика, он произнес: — Претензий у меня к вам нет. И в ответ на вопросительные взгляды пояснил: — Все понимаю! И позвонить вам было неоткуда, да и успей я — толку мало. Ну что я мог бы им инкриминировать? Покушение на жизнь человека? Попытку убийства? Ведь допустить до того, чтобы они утопили человека, мы не могли, вмешались бы, и тогда у них готов аргумент: а мы вовсе и не собирались его топить, наоборот, приводили в чувство на свежем воздухе, водичкой сбрызгивали... Спасали то есть. И очень сомневаюсь, что их жертва... Эх, да что там! Наверняка пан Вольский, придя в себя, подтвердил бы версию преступников — дескать, случайно ударился и потерял сознание, а за город, на берег реки, приехал по собственному желанию, добровольно, исключительно для того, чтобы проветриться...

— А почему? — удивился Павлик. Помолчав, офицер полиции решился:

— Так и быть, скажу, а то ведь Бог весть что вы еще можете выкинуть. Этот ваш пан Вольский... Мне о нем приходилось слышать. В свое время он был сотрудником так называемых органов, особые службы, не буду вдаваться в подробности, но он до сих пор располагает и техническими возможностями, и сведениями, приобретенными еще тогда. Вот почему он знает преступный мир. Разумеется, я с ним пообщаюсь, но боюсь, он мне ничего толком не расскажет. Сейчас он лицо неофициальное, ото всего отопрется. Уйдет от ответа, вот как в разговоре с вами.

— Но он же тоже воюет с преступниками!

— Да, лично мне кажется, что воюет, пытается своими индивидуальными методами бороться с их преступной деятельностью. И успешно, это мы с вами видим, ему многое удалось сделать. Вон как они за него взялись! И если бы не вы, бандиты покончили бы с одним из своих серьезных противников — А почему он действует в одиночку? — поинтересовалась Яночка.

— Спроси что полегче, — мрачно ответил поручик. — Такое сейчас время. Почему он не может сообщить бывшим коллегам — ему лучше знать. Почему с нами не сотрудничает — вы и сами понимаете. Неизвестно, на кого попадет. Вот и решил бороться с преступностью на свой страх и риск как честный человек.

— И наверное, здорово их допек, раз топить его собрались. А все из-за Селера, я так понял, — сказал Павлик. — Кто такой этот Селер?

Поручик вздохнул так, что выдул весь пепел из пепельницы. Легким облачком он покрыл все в машине. Яночка стала отряхиваться, стараясь делать это незаметно, чтобы не обидеть поручика. Тот все-таки заметил.

— Ох, извини, пожалуйста. Больной вопрос, а вам обязательно надо затронуть политику? Ну и народ же вы! Ладно, раз обещал, не буду темнить. Селер — депутат Сейма. Фамилия, конечно, другая, Селер кличка, не только преступный мир его так зовет, многие о нем знают, да сделать ничего не могут. Депутатская неприкосновенность, чтоб им... За руку не поймали, хитрая бестия. Он у мафии на постоянном окладе, платят побольше, чем государство своим народным избранникам.

— За что же мафия ему платит?

— За то, чтобы не пропускал никаких изменений в нашем законодательстве, торпедировал каждый новый проект, направленный на борьбу с организованной преступностью. Я понятно говорю?

— Еще как понятно, — ответил Павлик. Они с Яночкой сидели притихшие, задумчивые. — И этот Селер...

— ...возглавляет соответствующую комиссию в Сейме и как может вставляет палки в колеса. А главное, тянет резину. Это у нас — раз плюнуть. И тут должен признаться, пан Вольский сделал великое дело. Из-за него Селер не попал вовремя на заседание комиссии, и честным депутатам удалось поставить вопрос на обсуждение. А присутствуй он в зале заседаний — такое было бы просто невозможным.