На всю катушку

Несложно понять, почему аграрный король Демидов не был склонен афишировать свое родство с королем взломщиков.

Попутно выяснилась одна интересная деталь: Константин Сергеич питал слабость не только к реальным сейфам, но и к их виртуальным аналогам, проще говоря, к засекреченным базам данных различных коммерческих, государственных и военных структур. Именно от него перенял это милое хобби Гонза.

— Я специализируюсь по секретам, — резюмировал он общий вектор своей жизни.

— Но позвольте, Константин, — довольно-таки мрачным тоном выговорила я, — где вы проходили обучение, чтобы усвоить, так сказать, весь этот арсенал ваших методов и приемов?

При своих последних словах я невольно потерла все еще ноющую шею.

— Зачем же так сурово? — с легкой насмешкой, никогда, как я заметила, не исчезавшей из его речи и мимики, откликнулся он. Опасный юмор, Константин Сергеевич. — У вас, надо отметить, схожие ухватки, многоуважаемая.

Впрочем, Курилов меньше всего был склонен скрывать от меня детали своей весьма занимательной и богатой приключениями биографии. По всей видимости, эта замечательная парочка стоящих друг друга родственников испытывала во мне большую надобность.

Оказалось, что мы с Константином фактически однокурсники. Не в том смысле, что мы обучались на одном курсе одного и того же заведения, как это водится при обычном употреблении слова «однокурсники». Просто Курилов имел диплом одного московского закрытого учебного заведения, мужского аналога «ворошиловки», в которой обучалась я. Курировало alma mater Константина Сергеевича Главное разведывательное управление, в народе более известное под звучной аббревиатурой ГРУ. Так что Курилов после прохождения пятилетнего спецкурса обучения в институте и двухлетней стажировки на сборах, проходивших во всех точках земного шара, начиная от джунглей Амазонки и кончая тусовками на Южном полюсе, где Костя резал ножом керосин, превратившийся на семидесятиградусном морозе в желе, стал дипломированным шпионом экстра-класса.

Впрочем, Костин выпуск оказался последним, институт за отсутствием стабильного финансирования расформировали, благо подготовка кадров международной резидентуры была далеко не самой животрепещущей проблемой в стране.

Профессия шпиона в ее классическом варианте тоже оказалась невостребованной, но, в самом деле, сложно даже предположить, что специалист такого класса, как Курилов, не сумеет найти себе занятие, соответствующее его уровню подготовки. В криминальных структурах ему, например, просто цены не было бы.

— Две трети парней из моей группы подались в киллеры, рэкет и охранные агентства, — произнес Курилов. — Там их, разумеется, принимали с распростертыми объятиями, потому что человек, прошедший такой отбор, огонь и воду последующего обучения, стоит минимум десяти рядовых мордоворотов. Это в заурядной драке. Не считая многих других качеств, о которых большинство телохранителей и понятия не имеет. Тем более приятно видеть перед собой исключение из общего правила. Вас, Евгения Максимовна.

— Но в такие заведения случайные люди не попадают. Я, например, дочь генерала. У вас, Костя, судя по всему, тоже есть родственники из бывшей партийной или военной элиты?.. — При этих словах я посмотрела на Демидова, хотя он определенно к бывшей элите не относился. Деятель новейшей формации.

— Да, были. Мой покойный отец был капитаном ГРУ. В те времена этого было достаточно для зачисления в такой институт. При условии, что ты выдержал экзамены, конечно.

— И что, вы сразу после окончания обучения стали заниматься тем, что прославило вас едва ли не на полстраны?

Выбранная мною формулировка вопроса явно позабавила Курилова, он иронически улыбнулся:

— Нет, конечно. Сначала я работал в Москве телохранителем крупного банкира… сейчас он, кстати, уже разорился. Он был очень доволен моей работой. Особенно он хвалил меня после того, как я чудом предотвратил покушение на его жизнь, подготовленное, к слову, по высшему классу. Позже я анализировал свои действия и пришел к выводу, что я прыгнул выше головы. Потому что мне удалось не только сорвать планы убийц, но и обезвредить самого исполнителя. В смысле — убить. А этим киллером оказался мой друг и однокашник по сборам Мишка Селиванов. Кстати, лучший из всей нашей группы. Вот так.

Курилов ненадолго замолчал, потом проговорил ничуть не изменившимся голосом:

— Не было всяких сентиментальных сцен, воспоминаний о погибшем товарище и дружбе, умершей, кстати, раньше его. Просто я переменил работу. И моя работа лучше и чище, чем у многих. По крайней мере, мне не нужно больше убивать.

— Можно сказать, что это было своеобразное лирическое отступление, — вмешался в разговор до поры до времени молчаливо пьющий в углу кофе Демидов. — А теперь о деле.

— Вот об этом нужно было говорить десять часов назад, — отметила я. — Хотя, судя по всему, это не поздно исправить и сейчас.

* * *