На всю жизнь и после (СИ)

Юноше нравилось отсутствие чувств и эмоций потому, что от таких тяжёлых мыслей у него не портилось настроение, и не болела голова. С другой стороны, награды от организма за проделанную, успешную работу головой в виде притока гормона радости тоже ждать не приходилось. Широкий простор мыслей оставлял его с ними взаперти. Но во всём этом мраке тоже был положительный момент: впервые Борис понимал, куда движется его жизнь. Встреча с миром, который был с ним по праву рождения, сузила все амбиции до банального желания выжить и сохранить жизни своим новым знакомым.

— Туфта эти ваши знакомства и пикапы, — проговорил недовольный Никита, присаживаясь на своё место, при этом опираясь на стол.

— Оказалось слишком сложно для тебя?

Никита вдохнул, чтобы ответить, но вместо этого принялся цедить свой негрони.

— Расскажешь, что там было?

— Мог бы и мышей запустить. Ты же знаешь, что мне будет лень тебе всё пересказывать.

— Я же из правильных. Забыл? — Борис подался вперёд, расправляя грудь.

— Это не повод для гордости. Нас просят исполнять всего семь правил, а Виктор мало того, что заигрался, так ещё других тащит в своё болото.

— Ты наговорил уже на целый пересказ своего любовного подхода.

— Я поздоровался несколько раз, а она одним махом выдула своё пиво и ушла.

— Меня это уже раззадорило. Немного пережди и по новой.

Никита рассмеялся и по-дружески толкнул его кулаком в плечо.

— Борь, я б поел. Присоединишься?

— Ты, конечно, меня извини, но, скорее всего, Консуэла не любит толстых.

— Чушь не неси. Она просто хочет, чтобы за ней побегали. Женщины сразу никогда не соглашаются.

— Ну, ты сам подумай. Она такая роскошная женщина, владелица модного ателье, в которое ходят дамочки при деньгах. Сам понимаешь, ей хочется мужчину под стать. Тем более, она брезгливая, а ты…

— Они все брезгливые, — перебил его Никита. — От меня не воняет, одежда на мне чистая. Что брезговать-то?

— Чистота — понятие относительное. Ей однозначно нужно чище.

— Душный ты, Борис. Если я отмоюсь до блеска и скрипа, она подумает, что я не по девочкам. Зелёный ты ещё, не понимаешь, что им того и надо, чтобы рядом с ними были их полные противоположности, так жить им интереснее. Ферштейн?

— Ферштейн. Хорошо, если хочешь есть, давай заказывай, — Борис приложил пальцы к вискам и свёл глаза к переносице, — я б халвы поел. Мне интересно, что Виктор в ней нашёл.

— Он её облюбовал ещё до меня, да и меня это не особо калышило. С другой стороны, тут всё равно не подают самую лучшую халву. Могу специально для тебя открыть свой храм вкусняшек, обрадуешь желудок под кофеёк.

— Обязательно, немного погодя. Вы же друг друга давно знаете, верно? Что хочет Виктор, у него есть цель в жизни? Не поверю, что он живёт только для исполнения правил, — Борис задавал этот вопрос не в первый раз в надежде, что Никита оговорится или потеряет бдительность, но каждый раз получал одно и то же.

— Именно для этого. Сам понимаешь, каждый хочет, чтобы все были тех же взглядов. Но есть одно, назовём его желанием. Ему хочется вспомнить, что с ним случилось во время великой резни много лет назад. Ты тогда ещё даже не родился, — Борис уже знал, что ему на тот момент был год. — Тогда появилось седьмое правило, — Никита удручённо вздохнул и после короткой паузы продолжил. — Столько унтов и хинтов было убито, в один день, в момент они стали нарушителями. А этот момент, мягко говоря, яркий, пропал из памяти Виктора и ему хочется его вернуть. Ты же видел у него шрам за левым ухом?

— Да, я сначала подумал, что это белая татуировка. Чем можно было так порезаться, чтобы шрам получился в форме розы?

— Ха, порезаться? У него узор за ухом, братан. Линии пухлые такие. Ему вдарили хорошенько.

— Ну, да-да. Но интересно, что это было.

— Я тебе не отвечу, а Виктор тем более.

— А ты для чего живёшь? — перевёл тему Борис.

Никита начал осматриваться по сторонам, а потом, глядя Борису в глаза и вращая указательным пальцем, сказал:

— Ради одной красотки, — затем поднял свою кружку. — Ради этого! — похлопал себя по пузу. — Ради радости, что начинается под пупком, а кончается в сердце, и не для одного меня конечно, — Никита отхлебнул и добавил. — А теперь твоя очередь.

— Я живу…скорее для…я хочу выжить.

— О, как! Хорошая цель. Нет, серьёзно, хорошая, — сказал Никита и поднёс к губам ладонь, сложенную в кулак.

— Лучше не бывает. Говорю, как есть.

Никита опять опустил глаза, упал на спинку стула и расправил плечи.

— А, если серьёзно, по-настоящему серьёзно, я тебя понимаю. Про этот пункт я постоянно забываю.

На следующий день Борис пошёл на работу, он чувствовал себя немного невыспавшимся, потому что не мог полночи заснуть после кофе из магазинчика Никиты — кондитер обещал сделать его некрепким. В начале дня воздух в магазине был прохладным и бодрящим, но после полудня наплыв посетителей принёс с собой духоту. Бориса поставили за кассу, но ему хотелось разложить продукты в холодильники или принести овощи из склада, который манил к себе, как чан со студёной водой.