На всю жизнь и после (СИ)

— Так стоп. Давайте по-другому. Я не буду манипулировать тобой, Борис. Повторите, пожалуйста.

— Хорошо, но, запомни, недоверие — страшный враг любых взаимоотношений. Я не буду манипулировать тобой, Борис. Если на этом всё, позволь мне уточнить один момент. Тот одержимый, которого ты застрелил из моего пистолета. Что с ним?

Этот вопрос выбил землю из-под ног юноши. Он почувствовал озноб и мурашки по всему телу. Такое случалось с ним только, когда он совершал великую глупость, ждал наказания или получал двойку. Его прошлые действия не вязались с теми принципами, о которых он заявил сейчас. Борис не мог понять себя, но для него было очевидно, что происходящее в данный момент имеет больший вес и нужно придерживаться определённого, правильного курса. Так он пойдёт по верному пути, но надеяться ему можно только на удачу.

— Затрудняюсь ответить. Тогда мной двигал только инстинкт выживания. И насколько я помню, тогда убеждения о любви к жизни не были сформированы у меня в голове.

— А если твой инстинкт сработает на меня, Джона, Никиту, Консуэлу, Ирину?

Каждый вопрос, словно удар по лицу арматурой. Борис отвёл глаза, молчал и сосредоточенно думал пару минут.

— Мои убеждения сформированы. Я не буду вас убивать, но и вам не дам меня убить. В этом я точно уверен. Своего мнения я не поменяю.

— Хороший выбор. Повторюсь ещё раз, я не буду тобой манипулировать и помогу тебе быть как можно дальше от смерти.

Юноша лишь покивал головой в ответ. У него на душе стало спокойнее от этих слов, но он не собирался расслабляться: теперь угроза шла и от Виктора. В любой момент, когда Борис оступится, в его сторону полетит огонь, возможно даже в спину. От всех, кто хорошо к нему относился, можно ждать перемены отношения на диаметрально противоположное.

Мастер, расстегивая рубашку, проговорил:

— Раз ты всё решил, можно…

У Бориса напряглись шея и бёдра, по лицу пробежали мурашки, а глаза широко открылись от удивления.

Виктор расстегнул рубашку до середины и отодвинул левую половину ткани в сторону. На гладкой, атлетической, бледной груди был вытатуирован чёрный круглый знак. По вертикали от верхней его части до нижней тянулся узор в форме глаза. Хрусталик не был окрашен, а зрачок представлял собой большую точку. От «век» в обе стороны, огибая дугу, отходили по четыре чёрных кружка, следующий был больше предыдущёго. А слева и справа от зрачка расположилось два не закрашенных круга, которые завершали эволюцию размеров.

— …дать тебе знак, который есть у всех хинтов и унтов. Он очень важен, я уже говорил про него. Помнишь?

— Да, помню. Это татуировка? Хотя я даже не знаю, как его иначе нанести.

— Нет. Это не тату. Их наносит бармен, ты с ним уже познакомился. Процедура безболезненная и если ты согласен я могу попросить его уделить нам время.

Борис немного подумал и согласился. Он ещё раз посмотрел на проход, мимо которого прошло три девушки в вечерних платьях. Они не обратили внимания на дыру в стене и просто прошли мимо. Юноша знал, что, увидев даже краем глаза проём в стене, хоть один человек возьмёт и заглянет внутрь. Он однозначно бы так сделал.

— Тогда пошли. Я думаю, сейчас он свободен или не сильно занят.

Бармен делал заготовки: нарезал фрукты и выкладывал лёд, когда Борис и Виктор подошли к нему.

— Сэм, всё также беспорядок на голове. Окажи, пожалуйста, услугу, этому парню нужно нанести знак.

— Нет, это у меня такой порядок, — бармен посмотрел на Бориса и добавил. — Конечно, молодой человек, я к вашим услугам, — манера говорить у него была очень весёлая и услужливая. — Ещё раз добро пожаловать в наш бар «Дар унижения». Меня все зовут Сэм, настоящее имя Ян. Сейчас я сменюсь, пожалуйста, одну минуточку.

Бармен развернулся и начал поправлять бутылки за своей спиной. Борис спросил у Виктора:

— А что происходит? Он уже забыл?

— Он же сказал, что ему нужно смениться.

— А как его сменщик…

Мимо бармена прошла девушка и принялась нарезать фрукты. Сэм быстрым шагом пошёл направо, жестом указал следовать за ним, а затем перемахнул стойку за один прыжок. Пройдя пол зала, они зашли в кухню, в ней работало всего два повара, но помещение было просторным и выглядело, как стандартная ресторанная кухня с варочными плитами в центре и столами по периметру. Затем они попали в маленькую комнату, дверь которой бармен открыл ключом. Помещение, видимо, задумывалось как склад, но в нём царило запустение. В центре стояло кресло, такие обычно можно встретить в кабинете стоматолога. Рядом с ним был столик на колёсиках, покрытый белым вафельным полотенцем, а на нём стояла маленькая бутылочка, на двести миллилитров.

— Так, прошу, присаживайтесь. Виктор уже сказал, что будет не больно, может немного пощипать. Как видите, смирительных ремней у этого кресла нет. Рубашку можете просто расстегнуть или снять полностью.