На вулканах

Накануне отъезда с Явы мы имели продолжительные беседы с ответственными индонезийскими работниками, в том числе с директором вулканологической службы и министром по вопросам науки. Оба руководителя были знакомы с общими проблемами вулканологии. Нам были близки и понятны их заботы. Все это делало беседы конструктивными, в отличие от многих иных случаев. Тем не менее наша позиция вызвала у них удивление. Дело в том, что в отличие от ходячей точки зрения я считаю совершенно излишним прогнозирование начала извержения. Прежде всего потому, что оно практически никогда не начинается внезапно, на пустом месте. Ему предшествует достаточно продолжительный период пробуждения.

Чрезвычайно важно другое - знать, не произойдет ли во время извержения опасный для населения пароксизм, и если да, то когда. Отсюда следует, что строить обсерватории на уснувших вулканах совершенно бессмысленно. Они обходятся дорого и приковывают вулканологов к месту, заставляя их годами сидеть на горе в напрасном ожидании эруптивной фазы. За примерами ходить недалеко. В Индонезии голландцы оставили несколько обсерваторий. В эпоху, когда их строили, полезность постоянных наблюдательных пунктов никем не ставилась под сомнение. Впрочем, и сейчас мою точку зрения разделяет не так много ученых. Одни лично заинтересованы в их существовании, другие по инерции поддерживают устоявшееся воззрение - в этом отношении за примерами тоже не приходится далеко ходить...

Наши индонезийские собеседники в конечном счете согласились, что имеет смысл действовать иначе: вместо того чтобы содержать у кратеров "привратников", следует подготовить группу квалифицированных специалистов, которые будут обследовать вулкан при малейших подозрительных признаках. Что касается уснувших вулканов, то присматривать за ними должны не сотрудники обсерваторий, а автоматически действующие приборы.

Особую озабоченность вызывал у меня Иджен. Не потому, что мы заметили какие-то признаки пробуждения, нет, все было спокойно. Но озеро серной и соляной кислоты лежит в кратере над эруптивными трещинами; в случае извержения в этой зоне магма может вскипятить адскую смесь, и насыщенный кислотами пар поднимется над округой. Трудно даже вообразить последствия подобной катастрофы...

Возможно, есть смысл начать откачивать озеро и использовать кислоты для промышленных целей, тем более что источник практически неисчерпаем: дождевая вода в муссонный период будет каждый год заливаться в кратер, превращаясь в кислоту. Вулканы при определенных обстоятельствах могут и должны приносить пользу.

Это относится не только к таким редкостям, как Кава-Иджен, но в куда большей степени к использованию геотермальной энергии. Идея выработки электроэнергии с помощью природного пара была реализована уже давно. В Тоскании, в Лардерелло, с 40-х годов действует геотермальная электростанция. Затем такую же станцию я видел в Вайракее на Новой Зеландии. Оказавшись вскоре после этого на Новой Каледонии, я предложил провести там экспериментальную разведку горячих подземных вод. Они могли бы открыть широкие перспективы для производства на месте никеля - Новая Каледония располагает богатейшими залежами никелевых руд.

Идея была похоронена. По всей видимости, она противоречила интересам могущественных кругов, в том числе транснациональных корпораций. Поэтому все осталось по-прежнему. Никелевую руду возили на переработку в Японию, за тысячи миль.

Я уже перестал удивляться нерациональности решений, продиктованных корыстными интересами самого разного толка. Могу вспомнить по этому поводу "околовулканический" эпизод, окончательно избавивший меня от иллюзий.

В 1972 г. французское правительство командировало меня на Коморские острова, тогда еще не обретшие независимости, где население было напугано извержением Карталы. Облетев вулкан на вертолете, а затем поднявшись к кратеру, я с легким сердцем успокоил губернатора и общественность. Моя миссия закончилась, можно было улетать.

Тем временем я, признаюсь, не без удивления узнал о том, что на острове строится второй аэродром, способный принимать крупнейшие авиалайнеры. Удивлен я был потому, что на Гранд-Коморе уже был отличный аэродром, на который садились достаточно большие реактивные машины. На острове же не наблюдалось бурной хозяйственной деятельности: он давал немного ванили, немного сырья для производства духов и кокосовые орехи. Туризм был развит в весьма скромных масштабах. Зачем понадобилось сажать Боинги-747 на крохотном островке и тратить ради этого 10 млрд. франков? Загадка.

Подробности этой затеи я узнал от занятых на строительстве инженеров, столкнувшихся с проблемой, связанной с вулканологией. Почва, которую они разравнивали, была сложена из лав, излившихся из двух стоящих на острове крупных вулканов. Инженеры установили, что под землей находятся многочисленные весьма обширные полости - некоторые объемом свыше 100 м3. Естественно, прежде чем начать сажать самолеты на будущую полосу, эти каверны надлежало засыпать.