На вулканах

Носителями информации о событиях, происходящих в чреве вулкана, являются газы, поэтому мы так старались "поймать" их в момент выделения из магмы. Нашими предшественниками на этом тернистом пути были трое американцев: Дэггар, Шепхерд и Дэй, которые шестьдесят с лишним лет назад рискнули подобраться к озеру лавового расплава в кратере Килауэа на Гавайях. После них этим никто не занимался до 1959 г., когда после года напряженных усилий нам удалось взять подобные пробы.

Это произошло в кратере Ньирагонго, где в тот момент сложилась благоприятная обстановка. Однако и наши предшественники и мы сами пользовались весьма несовершенной техникой взятия проб, поэтому лабораторные анализы хотя и дали интересные результаты (в то время любые данные об этом практически неведомом явлении были на вес золота) но все же оказались неудовлетворительными. Мы быстро поняли существо ошибки и рьяно взялись за разработку новых методов отбора проб. Анализ газов, поверьте мне, не такая простая штука, как может показаться. В идеале хотелось бы иметь возможность дозировать и вести непрерывный анализ содержания различных компонентов вулканических эманаций прямо на месте. Этого мы пока не достигли (в частности из-за ничтожности отпускаемых нам средств) но все же сделали заметный рывок к цели. Наша группа собрала обширнейшую коллекцию проб эруптивных газов - в пять-шесть раз больше, чем все вулканологи мира вместе взятые, - и провела наибольшее число достоверных анализов, то есть анализов, результаты которых не вызывают сомнений. Тем не менее мы все еще далеки от технического совершенства.

Сейчас когда пишутся эти строки (1978г.), мы возлагаем серьезные надежды на полевой хроматограф. Легкий и надежный прибор сконструированный Андре Нолем, Франсуа Легерном и Пьером Бикокки, был испытан на итальянских вулканах, а затем прекрасно проявил себя на Мерапи. Окончательный вердикт выносить рано, но возможно, с его появлением мы сможем сделать еще один рывок. Пока же приходится проводить точные анализы в лаборатории, то есть через несколько дней, а то и недель после взятия проб, когда они успевают охладиться до температуры окружающей среды. Как бы то ни было, уже сейчас мы в состоянии заняться не только основными, но и второстепенными компонентами газов. Не исключено, что именно они окажутся наиболее перспективными в подходе к пониманию процессов, происходящих в вулканических глубинах.

В 1974 г. Фанфан и Жан Кристоф привезли с Эребуса пробы, собранные в красивых фумаролах, вырывавшихся под довольно солидным напором из трещины в стенке кратера и определили их основные компоненты. Это был первый шаг в изучении газовых эманаций уникального вулкана На сей раз мы хотели совершить второй шаг. Ввиду невозможности добраться до раскаленных газов у поверхности озера была поставлена задача определить концентрацию ряда веществ и элементов в холодном султане. Они присутствуют там лишь в виде следов, однако мы полагали, что уже их наличие отражает до некоторой степени то, что происходит в глубине. Речь шла, как я уже упоминал, о хлоре и фторе, с одной стороны, и радоне и его дочерних радиоактивных продуктах - полонии, висмуте и свинце - с другой.

Нас больше интересовало соотношение между уровнями их содержания, чем абсолютные значения. Дело в том, что концентрации этих элементов в пиниеобразном облаке варьируют в огромных пределах, причем они меняются в зависимости от многих причин: места, где берутся пробы, силы ветра, влажности воздуха, его температуры и т. д. Однако в принципе соотношение между уровнями содержания хлора и фтора, равно как полония и свинца, остается постоянным, поскольку при разбавлении, осаждении или растворении одного элемента то же самое происходит и с другим.

Польян и Фэвр-Пьерре привезли в этот раз простые, легкие и надежные приборы, способные выдержать долгий путь до объекта изучения. Коллеги были научены горьким опытом экспедиции 1974 г., когда ультрасовременный, но ненадежный радиометр, доставленный с превеликими трудностями в кратер, отказался работать. Видимо, сказались холод и тряска... Нынешний аппарат перенес все в лучшем виде, в том числе и полярную вьюгу. Меня это особенно порадовало. Сколько раз приходилось сталкиваться с такой картиной: ценой отважных усилий вулканологу удается подобраться к эруптивному жерлу, включить прибор - и убедиться, что тот вышел из строя. В кратере всегда то слишком жарко, то слишком сыро, то электроника не рассчитана на такой режим, то мембрана плохо изолирована, то клапан пропускает воздух, то оптику разъело плавиковой кислотой, то заклинило ролик - всего не перечесть... С другой стороны, как можно вообще проводить точные замеры в огнедышащем кратере?

- Зато работа становится интересней, - заметил мне однажды по этому поводу Фанфан. - Чем больше препятствий тем ценнее урожай.

Замечание верное, хотя и не во всех отношениях. Скажем, я бы с удовольствием сэкономил силы на борьбе с бюрократическими препятствиями. Тех, что приходится одолевать на вулканах, вполне достаточно для полного счастья.

Дух решимости