На вулканах

Название же осталось. О его происхождении мне поведал в 1949 г. Мичо Аббруцезе. Это произошло в мой первый приезд, ко времени которого в течение уже многих столетий на этом холме из вулканического пепла не велось никакого строительства. Мичо Аббруцезе показывал мне Этну в качестве "совладельца" горы. Любопытно, что Этна принадлежит не государству, не области и не провинции, а отдельным владельцам, среди которых числятся и деревенские коммуны, и частные лица. Верхний сектор этого колоссального вулканического конуса порезан на кусочки, как гигантский пирог.

Менее четверти века спустя, к моему глубокому сожалению, на холме закипела работа: там начали строить отель. К этому периоду роскошные пустынные склоны Этны уже лет двенадцать как были отданы на откуп организаторам массового туризма, и по ним бродили разномастные стада экскурсантов, прибывавших в автобусах и по канатной дороге. Наша база "обсерватория" - пока оставалась недоступной, но по всему чувствовалось ненадолго. Таким образом, при известии о строительстве отеля я испытал двоякое чувство: с одной стороны, бетонное сооружение грозило испортить красоту этого неповторимого места, но, с другой стороны, отель мог хоть как-то защитить нашу "обсерваторию" от непрекращающихся набегов, совершаемых стаями этих двуногих. В общем, я утешал себя как мог.

В любом случае от меня ничего не зависело: я выбивался из сил, доказывая, что решение о строительстве наносит явный ущерб уникальному ландшафту, что оно было принято на основании эгоистических соображений немедленной выгоды, что и здание, и персонал гостиницы, и ее постояльцы будут каждодневно находиться под угрозой извержений вулкана. Все было напрасно. Принятое решение не подлежит пересмотру! Мне отвечали, что здесь участвует не частный капитал: Сицилийская область сама финансирует проект и намеревается эксплуатировать отель, то есть вкладываются общественные деньги и пользу от этого получит также общество. Говорилось это с большим пафосом, и хотя никто меня не переубедил, мне все же пришлось замолчать. То, что вкладываются общественные деньги, было несомненно. Вопрос же о том, кто получит прибыль, пока оставался открытым... Строительство развернулось, несмотря на большие трудности, поскольку даже летом и даже в Сицилии на высоте 2900 м часто бывают и холода, и ветры, и туманы.

Когда рыли котлован под фундамент, неожиданно обнаружили остатки древнего сооружения. Это была башня Эмпедокла, что подтверждало легенду двадцатипятивековой давности. Подобно большинству легенд, она основывалась на истинных фактах: Эмпедокл, будучи философом, живо интересовался тайнами природы, а потому часто поднимался на "огненную гору" и наблюдал за эруптивной деятельностью, которая в ту эпоху происходила постоянно, как и теперь.

В конечном итоге здание построили и дали ему название "Альберго Торре дель Философе" - "Приют "Башня Философа"". Бедный Эмпедокл!.. Но этот бетонный параллелепипед с дверями и ставнями из листового железа так и не принял ни одного постояльца. Он служит лишь приютом для восходителей. Мрачное и неуютное, как бетонный дзот немецкого Атлантического вала, лишенное всякого ухода, сооружение за несколько лет пришло в полную негодность, подобно заброшенной окраинной многоэтажке. Итальянским налогоплательщикам затея обошлась в несколько миллиардов лир, однако им было не привыкать; многие сицилийцы говорили мне, что это "не в первый и не в последний раз". Надо думать, на этих миллиардах кое-кто неплохо погрел руки.

Вековая история мафии уходит корнями в стремление сицилийцев защитить себя от непрерывных набегов иноземцев. Против захватчиков, кем бы они ни были, вставала подпольная организация, сплоченная чувством национальной гордости, своеобразной, так сказать, "племенной" солидарностью, законом молчания, характерным для всякой законспирированной группы... Но действовала она не только против захватчиков, а зачастую и против властей, которые нередко были пришлыми, чужаками; она боролась против несправедливостей и произвола феодального строя, против... многого другого. Вначале мафиози считались благородными разбойниками вроде Робин Гуда или Мандрена. Бесспорные бандиты, именовавшие себя "людьми чести", столь же бесспорно выступали и как поборники справедливости, и как мировые судьи между враждующими сторонами. Они были выразителями социального протеста против постоянных притеснений.

Уходящая истоками в средневековье этика мафии была нацелена прежде всего на поддержание должного порядка в своих собственных делах, особенно в так называемых "вопросах чести", к которым относились супружеские измены, излишнее внимание, проявляемое, на ваш взгляд, кем-либо к вашей сестре или дочери, и так далее. Выглядевшие вполне достойно, эти конфликты, однако, разрешались исключительно путем насилия, угроз и зачастую убийства.