На высочайших вершинах Советского Союза

Вот тур. Приподнимаюсь над обрывчиком и вижу рог. Здесь!

Поддавшись волнению, рванулся вперед и... опрокинул на себя огромный

камень. Он свалился на кисть. Боль зверская. Пробую согнуть — гнется и

пальцы тоже: костя, видимо, целы. Опираясь ободранными локтями, все

же влез и убедился — козел не воскрес. Значит это был второй. Здорово! С

трудом спустился. Рука опухла, как подушка. Глухая боль.

Второй козел еще больше первого и, видимо, это он первым

запылил в скалах. Через час с небольшим рассказываем в лагере

необычайную историю. Ну теперь мясо есть, пятая часть нормы нами

выполнена.

86

Ложимся, выбирая место с меньшими шансами на камнепад. Луна

залила все мягким светом.

6 июля. Утром киргизенок, Абдурахман, я и два красноармейца

двинулись вперед. Мы — спустить и выпотрошить козлов, а

красноармейцы привести в порядок Перевал пяти.

Абдурахман, как заправский хирург перед операцией, по дороге

вымыл тщательно руки и, пока мы лазали за верхним козлом, разделал

нижнего, а затем и за спущенного принялся. Ловко работает! Затем — за

рога и волоком донизу, с передышками. Козлы тяжелые, пудов по пять

каждый. Прикрыли их камнями и курткой Абдурахмана.

Подходим к перевалу и видим: красноармейцы разрабатывают

совсем не тот путь. Пришлось начинать сначала.

Наконец показался и караван, замеченный, конечно, Абдурахманом,

которого и послали сказать насчет козлов. Началась перевальная эпопея.

Первые лошади взошли еще ничего, а затем пошло! Одна перевернулась,

за ней другая, сшибли третью и четвертую. Вьюки рассыпались. Пришлось

самим взяться за переноску. Однако все осталось цело, лишь банку с

рыбой помяли, ее же и съели с аппетитом, пожалев, что пострадала только

одна. Позже я серьезно волновался за судьбу высотомера, спрятанного в

суме.

Дальше хорошая дорога на грани морен и осыпи. Погода

изумительная. Второй день ни облачка на темном небе. Ослепительно

блестят пики Калинина, Орджоникидзе и в центре — массив пика

Коммунизма.

В одном месте врезались. Гривка, на ней большой тур. Михаил

Васильевич говорит, что в прошлом году дорога шла низом. Но Аркадий

Георгиевич уверяет, что верхом. Пошли верхом, тем более, что ребята

сверху не сигнализировали, и попали в. такие развалы — ужас, все кончи-

лось обрывом. Даниил Иванович кричит: «Низом нужно». Ну где ж тут

87

возвращаться!

Пришлось наскоро делать дорогу и с большим риском проводить

лошадей. Одна все же сорвалась и чудом как-то сбежала на собственных

ногах. Часа через два по хорошей дороге добрались до Подгорного лагеря.

Начался пир. Козел, жаль один (второго лошадь не подняла), пошел

в ход. Высотомер оказался цел. Спим без палаток. Тепло. Высота около

4000 метров.

7 июля. День совещаний. Остро стоит вопрос о носильщиках,

которые так и не появляются. Любителей еще раз ехать за ними не

нашлось. Если не подойдут, придется из местных сил набирать.

Мы с Аркадием Георгиевичем остановились на таком плане: идем с

красноармейцами и Усумбаем до Ледникового лагеря «4600», ищем дорогу

для каравана. Затем отправляем «носильщиков» обратно, а сами лезем на

плечо пика 5600, ставим палатку и по возможности пытаемся взять

гребень и установить лагерь на 6200 метрах.

Взяли питания на шесть дней, три палатки. Вес получился

солидный.

8 июля. В девять часов выходим солидно нагруженные.

Красноармейцы с рюкзаками из простых мешков, а Усумбай — верх

кустарщины — даже фляжку с керосином в руках несет.

Застряли в сераках и вскоре действительно полезли. Для лошадей

пути здесь нет. Пройдя дальше, обнаружили: есть обход по левой

(орографически) морене.

Отсюда разделились: Даниил Иванович с красноармейцем

Шибшовым пошли правой мореной, Аркадий Георгиевич с остальными —

средней, я — левой, наиболее бугристой. Условились сойтись на углу пика

Орджоникидзе. Мне много идти не пришлось, чтобы убедиться, что ка-

равану здесь не бывать. Частые морены покрывали тонким слоем крутые

ледяные склоны, на которых и с ледорубом корячишься, а из-под ног все

88

плывет. Рядом трещины, обходов нет, а там сплошные бугры. По бокам

путь замыкают стены и иглы белоснежных, чудесной формы сераков, с

протекающими в промежутках потоками. Вылез на возвышение, впереди

впадина, подъем, еще впадина и тогда лишь желанный угол. Иду на грани

сераков у потока, нависают ледяные громады, готовые рухнуть. Руки без

действия не остаются: лезть приходится на всех четырех конечностях.

Впереди береговая морена и вот, наконец, вылез на склоны. Снял рюкзак и

хоть бегом в гору беги — легко стало. Залез повыше, кричу — нет ответа.

Лишь через полчаса показались Аркадий Георгиевич со «свитой».

У озерка начали варить кофе и суп. Даниил Иванович что-то

запаздывает. Успели доотвала наесться и напиться, а их все нет. Пошли к

ним навстречу. С высокого серака я заметил на той стороне фигуру.

Кричим. Лишь после долгих усилий разобрали фразу: «Пойдем выше» я

что-то еще. Но и этого достаточно, целы — выше перейдут.

Путь между льдом и склоном труден: скалы и крутые осыпи,

страшно сыпучие, с одной стороны, и ледяная стена – с другой, а внизу

озерами вода, достаточно холодная и глубокая, чтобы отбить всякое