На высочайших вершинах Советского Союза

Пошли расспросы с обеих сторон о пути. Они, оказывается, шли прямо в лоб no ребру, левее пути Погребецкого. Говорят, путь технически совсем прост, скалы ступенчатые и осыпи. Продвигались со ступеньки на ступеньку.

—Но все же тяжело было, — признается их начальник Колокольников. — Если бы не категорическое задание, наверное, не взошли бы.

На вершине, говорят, были в тумане, оставили банку из–под дымовой шашки. Кроме того, мне они сказали, что выложили тур из камней на западных склонах, а ребятам сказали, что оставили горку из крючьев и карабинов.

Мы сфотографировали тройку героев, у одного из которых сильно поморожены руки.

На прощание алмаатинцы сообщили нам, что бросили много продуктов у подножья и в двух местах выше, а в верхнем лагере оставили палатки. Тепло распрощались со взаимным обязательством писать. Тут опять раздался шум мотора. Становись, ребята, в круг! Все выстроились (вместе с лошадьми) и машут руками: дескать, опустились, живы!

Выехали мы довольно поздно. Морена опять кончилась. Перешли на лед и долго лавировали между промоин, пока не вышли на более ровный лед. Хан—Тенгри уже виден, особенно хорошо — знакомый по фотоснимкам его южный гребень.

Длинный и утомительный ледниковый путь. Лошади вязнут в снегу. Я и Ленц ушли вперед. Наконец удалось перейти поток и цель кажется уже близкой. Но расстояния в горах обманчивы, и мы идем еще очень долго.

Стена пика, под которой проходит путь к ребру Хан—Тенгри

Начались трещинки, сначала небольшие, затем шире и, наконец, одна лошадь (опять виноват растяпа Карибай) рухнула в трещину. Мы вернулись на крики. Над трещиной — лишь голова. Вылезти лошадь, конечно, не может. Особенно сильно увязли задние ноги. Первые энергичные попытки вытащить ее ни к чему не привели. Лошадь настолько вымоталась, что была уже без сил. Пришлось вырубать ее, как пароход из льдов: подкопались, подвели под живот веревку и тогда, и то не сразу, выволокли измученное, трясущееся животное. Дальше пошли осторожнее. Каждую лошадь вели отдельно, ибо трещины все разрастались.

И вот мы, наконец, напротив лагеря алмаатинцев. Суровым конусом высится перед нами Хан—Тенгри. Подойти к опустевшему лагерю оказалось невозможно: едва лишь лошади свернули по направлению к нему, как немедленно увязли в снегу по брюхо. Пришлось разгружаться. К месту лагеря алмаатинцев пошел Виталий, а за ним и Карибай; он слышал разговор при встрече с ребятами и мудро решил, что палатке пропадать не к чему, лучше в ней еще пожить. К ним на помощь отправились и мы с Мишей. Обратно шли тяжело груженные. Карибай запасся не только палаткой, но и солидным количеством сахара и конфет.

Лошадей накормили овсом, погрузили на них почти пустую тару, дали наставления Николаю и Карибаю, чтобы они 12 сентября были на полянке Мерцбахера, ждали нас, берегли лошадей и охотились на теков. Тепло распрощались, и Ленц заснял из раствора нашей чудесной палатки удаляющийся караван.

Итак, мы под Хан—Тенгри.

Виталий раздваивает найденную лыжу и мастерит сани. Остальные готовятся к завтрашнему походу.

30 августа. Утро хорошее. Встали не спеша.

Виталий погрузил на самодельные сани три ящика и двинулся. По мерзлому снегу тащить сани оказалось довольно легко. Мы собрали все остальное и солидно груженные вышли к подножью ребра пика Чапаева.

Свой лагерь мы устроили немного выше «алма–атинского», ибо последний был сильно загрязнен. Кругом белая пустыня. Лишь отвесные скалы свободны от снега. Около самой палатки протекает ледниковый ручей. Усиленно варим и жарим. К вечеру отсортировали питание к восхождению.

План восхождения существенно изменили: при сносной погоде и достаточно приличном самочувствии решили не спускаться, а сразу же пойти на вершину.

Взяли концентраты, шоколад, сухие фрукты, орехи, магги, сыр, манку, вермишель, сухари и, конечно, консервы. Леонид еще прихватил банку масла, что было бесполезно, ибо масло прогоркло.

До выхода еще успели подремать.

Из штурмового дневника

30 августа. Вышли на штурм в 21 час 10 мин. Лишние вещи оставили в опущенной палатке. Чудесная лунная ночь.

Постепенно поднялись по полотой части и вошли в ущелье. Проходим 200 метров. Остановки примерно через каждые 50 минут.

Ледник волнообразно поднимается вверх. Справа нагромоздились сераки с ребра Хан—Тенгри. Слева отвесная стена пика Чапаева. Алмаатинцы оставили здесь очень заметные следы: сочувствуем ребятам — тяжело им досталось!

Прошли несколько глубоких трещин, некоторые переползли. Перед нами крутой склон. На склоне видны следы скатывавшихся людей. Полезли и застряли: дальше нагромождение сераков и трещин, к тому же луна закатилась за гребень.

Попробовали другой путь, но безуспешно. Темно. Перед нами крутой склон и бергшрунд.

Решили остановиться и подождать рассвета. Высота 5450 метров. Влезли в нерасставленные палатки и довольно скоро заснули.