На высочайших вершинах Советского Союза

Из нашей группы здесь оказался только Юра Скорняков. Коля Чекмарев ушел с ребятами на Катын, а оттуда, возможно, на Джанги (искать все того же Белецкого) и вернется не ранее, чем через два дня… Это известие сильно путало наши планы.

Юра сейчас же предоставил нам свою палатку и под этим предлогом (видимо, не без удовольствия) перекочевал в девичью.

15 августа. Утро очень хорошее. Безингийская стена ослепительна. Предаемся приятному отдыху и усиленному питанию. Жора считает, что завтра необходимо начать восхождение, даже если не успеет вернуться Коля Чекмарев. Юре это не нравится, но он не может возразить, ибо упускать хорошую погоду действительно нельзя. Я тоже считаю, что выходить нужно, но необходимо подобрать четвертого партнера.

Начали обсуждать возможные кандидатуры из группы Ходакевича (у них пять человек — цифра неудобная для группы). Я предложил кандидатуру Виктора Миклашевского. Возражений не последовало. К вечеру Жора подсел к Ходакевичу, объяснил ему наше положение. Ходакевич не возражал. Миклашевский первое время колебался. Ему, видимо, не хотелось расставаться со своими друзьями, но наконец согласился.

Мы считали, что все теперь в порядке. И вдруг поздно вечером возвратился Коля Чекмарев с поисков Белецкого… Положение неловкое. Ясно, что Коле самое меньшее дня полтора–два нужно на отдых. А это значит откладывать восхождение и отказывать только что приглашенному Миклашевскому. Переговоры с Колей взял на себя Жора. Узнав о нашем решении выходить завтра, Коля явно обиделся, но возражать не стал.

Нелегко подниматься по скальной стене

16 августа. Утро опять хорошее.

Начались сборы. Жирно намазываем ботинки и выставляем их на солнце. Вокруг каждого рюкзака разбросаны вещи в самом неожиданном сочетании: леченье в тесной дружбе с мазью для ботинок, какао с крючьями и карабинами и т. д. Альпинисты успешно оправляются с работой портных, точильщиков, сапожников, поваров.

Едва успев закусить, прилично нагруженные, выходим в пять часов вечера. Работа сегодня небольшая — дойти только до «Русского ночлега». Тепло простились со всеми обитателями Миссес–коша и особенно с группой Ходаке–вича (они тоже сегодня должны выйти на траверс Безин–гийской стены), пожелав успеха друг другу.

Я оставляю контрольный срок 30 августа и примерный календарный план маршрута.

Солнце уже приблизилось к гребню Каргашильского хребта. Идем, то поднимаясь, то спускаясь по зеленым лужайкам близ обрыва, на ледник. Слева в высоте холодным блеском сверкают снежные поля Миссес–тау. Иду спокойно, без всякого волнения, что не всегда со мной бывает перед трудными восхождениями.

Вот и давно знакомая осыпь! В пятый раз я начинаю подъем по ней… Пошли медленнее, аккуратно выбирая место для ноги. Стало жарко. Пот капля за каплей слетает с лица.

Полосы морены на леднике становятся все меньше, а скалистый гребень, за которым скрывается желанный ночлег, медленно приближается к нам. Не желая идти по желобу, заваленному невероятно сыпучей осыпью, пошли вправо на обглаженные скалы и, обходя трещины и уступы, зигзагами двинулись вверх. Трикони еще совершенно новые, не скользят, и мы легко поднимаемся по скалам.

Тень от зашедшего солнца чуть обгоняет нас. В сумерках перевалили гребень и спустились к «Русскому ночлегу». Приятная неожиданность: на площадке обнаружили прекрасную полудатскую палатку, хорошо расставленную. Вот поспим!

Вечер теплый настолько, что это начинает нас беспокоить. На леднике не без труда нашли воду и наполнили ею всю нашу посуду. Ледник с прошлого года сильно изменился — стал почти неузнаваем.

После плотного ужина и чая завалились спать. Тепло, и я вынужден вылезти из опального мешка. Высота 3800 метров.

17 августа. Ночью с тревогой слушали стук дождевых капель о крышу палатки. Утром тоже изредка капал дождь. Облака быстро проносились, облизывая скалы, иногда закрывая нас туманной мглой.

Мы не спешим, выжидая, в какую сторону изменится погода. Просветы меж облаками стали шире, изредка показывались желтые скалы вершины Дых–тау. Решили оставить гостеприимную палатку и двинуться вверх. Вышли в 8 час. 30 мин.

Ледник настолько разошелся, что пришлось обходить его по краю. Из–под нот сыплются камни. Осыпь оседает под ногами.

Вдруг сверху послышались голоса. Отвечаем. Кто бы это мог быть? Вероятно, Кизель с Андреем Малейновым… Вышли на выступ, откуда хорошо виден весь крутой снежник. Никого нет. Кричим. Ответа нет… Так и разошлись, не увидав друг друга.

На снежнике сразу убеждаемся, что без кошек будет плохо. Выше снежник постепенно становится все круче, а слой снега на льду все тоньше. Слева уступами нависают скалы. Справа высоко к гребню Миссес–тау уходит крутой ледяной склон. Внизу глубоко под нами раскрыты черные пасти трещин и где–то совсем в глубине, сквозь просветы в облаках, видны кусочки ледника Безинги.