На высочайших вершинах Советского Союза

11 сентября. Спал совершенно изумительно. Наконец стало жарко, пришлось раскрыться и одеться. Видимо, по случаю нашего прихода налегли на мясо. Поваренок отлично с ним расправился и сотворил вкусные вещи. Все попытки Маслаева связаться по радио с Ташкентом пока еще не увенчались успехом. Оператор уже вдоволь натрещал кинамой.

Покончив с делами и поручениями, я заинтересовался исключительным по мощности пиком Комакадемии. Спешу сделать набросок. Рядом с левой стороны, значительно глубже, еще пик. По моему определению — Дарваз. Меня оспаривают. Разложив карту, по компасу определяем направление — совпадает. Торжествую. Тут же подоспел неутомимый оператор. Трещит кинамка, запечатлевая нас с картой в руках. Я решил пойти исследовать Кашал–аяк.

Станция стоит на скалистом выступе, уходящем глубоко в ледник. Ледяные массивы, наталкиваясь на него, образуют большой ледопад, довольно значительно расщепленный. Первая же ледяная стенка заставила меня прибегнуть к помощи ледоруба. Ступени приходится рубить тщательно, ибо стена почти отвесна. Под душем струй с верхнего края спешу пробиться кверху. Острый ледяной гребень — и опять без ледоруба не обойтись. Срубаю острив гребня и, балансируя, продвигаюсь вперед.

До ровного места осталось траверсировать крутой склон. Но, сделав два шага, вдруг проваливаюсь в яму, наполненную водой и затянутую ледком. Хорошо — неширока, задержался руками. Выскочил по пояс мокрый. «Приятная ванна».

Не успел пройти и пяти шагов, как нога опять свободно пошла вниз. Вынуждено осев на одну ногу, почувствовал довольно резкую боль ниже колена. Высвободить ногу — пустяк. Посмотрел на другую — неприятный глубокий разрез от подвернувшегося острого камня. Удачно спустившись до ровного фирна, протер рану снегом и перевязал платком. Рана кровоточила слабо, хотя пробито до кости. Решив, что срывать поход из–за ерунды не стоит, быстро зашагал к перевалу.

Вначале ровное поле расщепилось трещинами и чем дальше, тем более неприятными.

Трещины здесь носят особый характер, отличаясь колоссальной глубиной и шириной. Сверху они мало заметны, едва расходятся, но ниже образуют громадные вместилища. Разодранные, соединенные мостами карнизы нависают бахромой колоссальных сосулек. Заглянешь, внизу сказочные, иглистые, переливающиеся отсветами гроты. Но попасть в них — значит остаться там навеки.

Учитывая свое одиночество, пробираюсь особенно осторожно. Аккуратно перепрыгиваю узкие щели, обхожу широкие. Понемногу щели оттесняют меня вправо. Целая система еще более широких трещин окончательно заставляет свернуть к цирку Комакадемии и сделать большой обход, который очень удачно вывел меня из лабиринта трещин.

Памирская метеорологическая станция на леднике Федченко

Рисунок Е. Абалакова

Перейдя снежную гривку, иду дальше, уже по прямой, к перевалу. Пологие скаты изобилуют трещинами колоссальной ширины и длины. Прощупывая путь, продвигаюсь к черте перевала. Пик Комакадемии, заслоняемый ближайшими вершинами, вновь выполз в новой форме, еще более отвесный и мощный.

Солнце хорошо греет. Иду в очках, досадно, что очки так меняют цвета, хотя яркость остается почти та же. Слева «Шпора» сияет фирнами, лишь в некоторых местах обнажая скалы. У самого перевала плато становится почти совсем горизонтальным и даже трудно установить, где место перевала.

Прошел еще порядочное расстояние и, наконец, начался легкий спуск. Направо открылись изумительной красоты вершины. Как перламутр, переливаются отвесные стены и убегающие смелыми зигзагами острые гребни. Ледники чешуйчатыми стенами заполняют низины. Я дошел до встающей неожиданно, как нос корабля, гривки, разрезающей ледник с правой стороны. Здесь начался лабиринт трещин.

Сел и принялся за наброски. Почти панорамой, подряд, зарисовал все до пика Комакадемии. Затем отошел на середину ледника и набросал его спуск и синеющий вдали хребет Ванча. Пройдя на левую сторону, попытался оттуда разглядеть вершину, принятую мною за вершину пика Коммунизма, и сделал еще один набросок. В дальнейшем при проверке оказалось, что эта вершина к пику Коммунизма имеет мало отношения; пик расположен восточней. (Во всяком случае отсюда вершина должна быть видна, потому что с подходов к Кашал–аяк мы чудесно видели ее).

С Дарвазом вышло не совсем удачно. Не захватив с собой карты, я не мог сразу сориентироваться. А после по рисункам разобраться было нелегко. Однако предположение о местонахождении данной вершины осталось. Думаю, что оное название носит вершина, открывающаяся всем массивом с перевала — первая большая вершина влево от Комакадемии. Влево от этой вершины уходит глубокий цирк, с сильно оснеженными, тоже мощными вершинами и значительным ледником. Левая сторона заканчивается еще одной вершиной с крутыми ребрами, уступами спускающимися к леднику Географического общества.