На высоких оборотах (СИ)

Через двадцать минут они шли вдоль пруда с утками в любимом парке Алины, беседуя о цветах в общем и о кактусах в частности. Оказалось, что Валентина тоже их разводила — не зря в её блоге Алине попалось изображение этого цветущего ёжика растительного мира.

— Ох, я совсем забыла, — спохватилась Валентина. — Что за вопросы у тебя были ко мне?

«Вопросы», честно признаться, были приманкой, поводом для встречи. И первый из них Алина задала сразу же:

— Скажи, почему я так сладко засыпаю, побеседовав с тобой в комментариях или личных сообщениях? Или даже просто почитав на сон грядущий твой блог? Какая бы зверская бессонница меня ни мучила — вырубаюсь и всё тут. Что в тебе есть «этакого»? Ты — колдунья, что ли? Не пойму…

— Может, немножечко и колдунья, — улыбнулась Валентина, и Алина отчётливо ощутила на сердце нежное прикосновение вербы. — Но совсем немножко. Мне просто очень хотелось тебе помочь.

— Даже несмотря на все мои безобразия? — усмехнулась Алина.

— Ну, ты ведь никого не оскорбляла, а пристрастие к полемике и спорам ещё не вошло в перечень уголовно наказуемых деяний. — И Валентина слегка зябко повела плечами, поправляя палантин. Она с чуть приметной улыбкой Моны Лизы наблюдала за утками, и её глаза ласково искрились.

— Ну, если ты немножечко колдунья, то, наверно, знаешь, что у меня в кармане, — загадочно двинула бровью Алина.

— Не поверишь — понятия не имею! — рассмеялась Валентина.

— Зато я кое-что о тебе знаю, так как очень внимательно читала твой блог и твои ответы на комментарии. Ты играешь в шахматы. — И Алина извлекла на свет божий карманную доску с плоскими фигурками на магнитиках. — Может, партию?

— Ты вызвала меня в обеденный перерыв, чтобы сыграть со мной в шахматы? — разразилась Валентина нежно-серебристыми раскатами озорного смеха.

— А почему бы нет? Ведь это не романтическое свидание. — Алина присела на скамейку и развернула доску.

— А давай, — неожиданно согласилась Валентина, садясь напротив.

Насчёт того, что их встреча — не романтическое свидание, Алина всё-таки слукавила. Но это было самое странное свидание в её жизни: они сидели, как два пожилых дяденьки-шахматиста, которые обычно играют в парках или во дворе на свежем воздухе, и увлечённо передвигали фигуры. Чего она только не делала с девушками на свиданиях! И верхом каталась, и воздушных змеев запускала, разве что в космос не летала… Но в шахматы ей довелось играть впервые. В них Алина была не слишком сильна, а потому быстро продулась, хоть и сопротивлялась, как могла, и старалась подольше думать над ходами. Обеденный перерыв тем временем безжалостно истекал.

— Ну что ж, спасибо тебе за интересную прогулку, но мне пора на работу, — с улыбкой сказала Валентина. — Было очень приятно пообщаться.

Когда они шли по тропинке к машине, им встретился мужчина с азиатской овчаркой. Огромная лохматая псина вдруг рванулась на поводке и басовито залаяла на Валентину. Та вздрогнула и испуганно отпрянула, а Алина, заслонив её плечом, вперила в зверюгу свой «фирменный» (или, скорее, отцовский) взгляд. Её верхняя губа приподнялась, по-звериному обнажая ровные, отбеленные у стоматолога зубы. Алина не издала ни звука, но пёс вдруг поджал хвост и трусливо прильнул к ногам хозяина.

— Ну что, понял, кто тут вожак? — хмыкнула Алина.

Хозяин уже призвал собаку к порядку, и они пошли дальше.

— Ух! — поёжилась Валентина. — Ну и зверь! Морда, как у медведя. — И добавила чуть лукаво: — А с тобой, оказывается, опасно встречаться на узенькой тропинке!

— Да, чревато, — сказала Алина без улыбки, но тут же постаралась смягчить жёсткое (опять же отцовское) выражение на лице. — Но только не для тебя, Валя.

Валентина, как и Лада, тоже уклонялась от конфликтов, но при этом бесхребетной не казалась. Когда Алину угораздило по привычке отпустить рискованную шуточку, Валентина посмотрела на неё мягко, но пристально и испытующе-внимательно, со своей лёгкой улыбкой Моны Лизы, и та вдруг ощутила себя идиоткой — настолько глупыми и неуместными показались её собственные слова под этим загадочно-мудрым взглядом. Так, наверное, божество смотрит на людей — своих неразумных детей, когда они в очередной раз набедокурят. Её сердце трепыхалось, словно зажатое в мягкой ладошке Валентины. Она стояла безоружная, беззубая, без своего ядовитого жала — и влюблённая до соплей и слёз. Она почти ничего не знала о Валентине и, вместе с тем, как будто была знакома с ней сто лет. И дело здесь было не в фактах биографии, они ей не требовались, чтобы чувствовать: перед ней — Женщина, та самая Леди, перед которой она готова преклонить колени. А может, к чёрту иерархию, эту модель «вожак — стая»? Может, любовь — это не взгляд снизу вверх, а когда душа говорит с душой на равных?