На высотах твоих

– Ни слова. Только сам факт встречи. Назначенный на эту должность вскоре после прихода Хаудена к руководству партией, Брайан Ричардсон уже провел две победоносные избирательные кампании, да и в промежутке между ними добился кое-каких успехов. Проницательный и расчетливый, находчивый и изобретательный, обладающий энциклопедическими знаниями и организаторским талантом, он был одним из трех-четырех человек в стране, чьи телефонные звонки на личном коммутаторе премьер-министра пропускались незамедлительно и безусловно в любое время дня и ночи. Он был также одной из наиболее влиятельных фигур, и никакие правительственные решения крупного масштаба и серьезного характера никогда не принимались без его участия или совета. В отличие от большинства министров Хаудена, которые пока оставались в неведении о предстоящей встрече в Вашингтоне, Ричардсон был информирован о ней сразу.

И все же за пределами узкого круга имя Брайана Ричардсона было почти неизвестно, и в тех редких случаях, когда его можно было видеть на фотографиях в газетах, он неизменно находился на весьма скромном месте – во втором или третьем ряду группы политических деятелей.

– Мы же договорились с Белым домом, что повременим с заявлением несколько дней, – сказал Хауден. – А затем сообщим легенду, что переговоры будут посвящены торговой и фискальной политике.

– Господи, шеф, так ничего ведь не меняется, – возразил Ричардсон. – Просто заявление последует немного раньше, вот и все. Скажем, завтра утром.

– А если нет?

– А если нет, то ждите кучу сплетен, слухов и домыслов, в том числе и на ту тему, которой нам хотелось бы избежать, – продолжал партийный босс. – Что сегодня разнюхал один, завтра будут знать все. В настоящий момент лишь один репортер имеет информацию о планируемой вами поездке. Ньютон из “Торонто экспресс”. Он настоящий хитрец – позвонил сначала своему издателю, а уж издатель связался со мной.

Джеймс Хауден кивнул. “Торонто экспресс” была могучим сторонником правительства, временами чуть ли не партийным органом. Они и раньше оказывали услуги друг другу.

– Я могу придержать эту новость часов на двенадцать – четырнадцать, – предложил Ричардсон. – Дальше тянуть рискованно. Не могло бы министерство иностранных дел подготовить заявление за это время?

Свободной рукой премьер-министр потер свой длинный орлиный нос. Затем решительно заявил:

– Я распоряжусь.

Его слова означали тяжелую ночь для Артура Лексингтона и его старших сотрудников. Им придется подключить к своей работе посольство США и Вашингтон, конечно, но у Белого дома не будет возражений, как только там узнают, что пресса напала на след; они привыкли к ситуациям такого рода. Кроме того, правдоподобная легенда была так же жизненно необходима президенту, как и ему самому. Подлинные вопросы в повестке дня предстоящей через десять дней встречи были слишком щекотливы, чтобы общественность в настоящий момент могла их переварить.

– Кстати, есть ли новости относительно визита королевы? – спросил Ричардсон.

– Пока нет, но я несколько минут назад переговорил с Шелдоном Гриффитсом. Он обещал сделать в Лондоне все возможное.

– Надеюсь, ему удастся, – в голосе партийного функционера звучало сомнение. – Наш старик так невыносимо корректен. Вы действительно велели ему по-настоящему нажать на леди?

– Ну, не в таких точно выражениях, – улыбнулся Хауден. – но суть моей просьбы заключалась именно в этом. На другом конце провода послышался смешок.

– Ладно, главное, чтобы она приехала. Нам это может здорово помочь в будущем году, учитывая все обстоятельства.

Когда Хауден уже почти собрался положить трубку, у него мелькнула одна мысль.

– Брайан!

– Да?

– Постарайтесь заглянуть к нам на праздники.

– Спасибо. Обязательно.

– А как насчет вашей жены?

– Думаю, вам придется довольствоваться только моей персоной, – бодро ответил Ричардсон.

– Я вовсе не хочу вмешиваться. – Джеймс Хауден заколебался, зная, что Милли слышит часть их беседы. – У вас что-нибудь изменилось?

– Элоиза и я живем в состоянии вооруженного нейтралитета, – деловито ответил Ричардсон. – Однако в этом есть свои преимущества.

Хауден догадывался, какого рода преимущества имел в виду Ричардсон, и вновь его охватила иррациональная ревность при мысли, что этот парень и Милли остались сейчас наедине. Вслух же он сказал:

– Весьма сожалею.

– Вы не поверите, к чему только человек не привыкает, – ответил Ричардсон. – По крайней мере мы с Элоизой определились, в каких отношениях находимся. Каждый сам по себе. Что-нибудь еще, шеф?

– Нет, – сказал Хауден, – все. Пойду поговорю с Артуром.

Он вернулся из библиотеки в Продолговатую гостиную, где его встретил гул голосов. Атмосфера стала куда более свободной; напитки и ужин, близившийся уже к концу, сделали свое дело, и все чувствовали себя довольно раскованно.

Премьер-министру удалось ускользнуть от нескольких групп, откуда к нему устремлялись выжидательные, вопрошающие взгляды; не останавливаясь, он отвечал на них вежливой улыбкой.