На высотах твоих

— Чего-то в этом роде я и ждал, — констатировал президент. — И как скоро?

— В предварительном порядке, я бы сказал, в начале июня.

— Да, раньше у вас никак не получится, — согласился президент.

— Кампания будет весьма короткой, — подчеркнул Хауден, — а оппозиция — очень сильной. Поэтому мне надо предложить народу что-то особенное.

— Уверен, мистер президент, что политик с таким богатейшим практическим опытом, как у вас, поймет, как нам это необходимо, — вставил Артур Лексингтон.

Президент расплылся в широкой улыбке.

— Я не решаюсь выразить согласия из страха, что вы, ребята, тут же поймаете меня на слове. Давайте скажем так: да, я уверен, что вам придется повозиться с оппозицией, но это же в конце концов нам всем здесь не в новинку. Вы все равно победите, Джим, у меня нет сомнений. Что же касается второго пункта — да, я понимаю.

— Есть целый ряд пунктов, — заявил Хауден.

Президент откинулся на спинку кресла.

— Выкладывайте!

— После заключения союзного акта должны быть обеспечены развитие канадской промышленности и занятость, — ровным четким голосом стал перечислять Хауден. Он был не просителем, но равным среди равных, пусть никто в этом не сомневается. — Американские капиталовложения и предприятия в Канаде должны не только сохраниться, но и расшириться. Мы не хотим, чтобы из-за таможенного союза «Дженерал моторе» свернула свою деятельность в нашей стране, объединяясь с Детройтом, или чтобы так же поступили «Форд» и «Дирборн».[53] То же самое относится и к более мелким промышленным предприятиям.

— Согласен, — бросил президент. Он поигрывал карандашом, постукивая им по столешнице. — Слабая промышленность невыгодна обеим сторонам. Думаю, здесь можно что-нибудь придумать, и я бы сказал, что у вас будет больше промышленных предприятий, отнюдь не меньше.

— Специальная гарантия?

Президент кивнул:

— Специальная гарантия. Наше министерство торговли и ваши люди из торговли и финансов могут выработать поощрительную формулу налогообложения.

Слушая их, адмирал Рапопорт и Артур Лексингтон делали пометки в своих блокнотах.

Хауден поднялся из своего кресла, прошелся по ковру.

— Сырье, — заявил он. — За Канадой остается контроль над разрешениями на добычу, мы также хотим гарантий против контрабандного вывоза. Нельзя допустить, чтобы американцы устроили себе золотое дно — тащили все сырье подряд для обработки где-нибудь за пределами Канады.

Адмирал Рапопорт резко бросил:

— В прошлом вы охотно распродавали ваши сырьевые ресурсы, если цена вас устраивала.

— Это в прошлом, — столь же резко парировал Хауден. — А мы сейчас говорим о будущем.

Он начинал понимать, почему неприязнь к помощнику президента получила столь широкое распространение.

— Не стоит спорить, — вмешался президент в назревавшую перепалку. — Необходимо расширять обрабатывающую промышленность на местах, и это будет полезно обеим странам. Дальше.

— Оборонные контракты и экспорт по линии иностранной помощи. Причем в основных отраслях. Самолеты и ракеты, скажем, а не одни только болты и гайки.

Президент вздохнул.

— Здесь нам достанется от наших лоббистов. Ну, как-нибудь справимся.

— Один из министров моего кабинета мне будет нужен здесь, прямо в Белом доме. Кто-нибудь, достаточно близкий к вам, чтобы интерпретировать наши обоюдные точки зрения.

— Я и сам собирался предложить вам что-то в этом же роде, — заметил президент. — Что там у вас еще?

— Пшеница! — воскликнул Хауден. — Ваш экспорт и безвозмездные поставки лишили нас наших традиционных рынков. Более того, Канада не способна конкурировать с Соединенными Штатами в производстве зерновых в условиях такого широкомасштабного его субсидирования, как у вас.

Президент бросил взгляд на адмирала Рапопорта, который, подумав несколько секунд, объявил:

— Мы могли бы гарантировать наше невмешательство в части коммерческой продажи канадского зерна и предоставить Канаде первоочередное право продавать свои излишки — на уровне, скажем, прошлогодних показателей.

— Ну, как? — обратился президент к Хаудену, вопросительно подняв бровь.

Премьер-министр не спешил с ответом, после некоторого раздумья он сказал:

— Я готов согласиться с первой частью сделки, а вторую оставить для дальнейших переговоров. В случае расширения вашего производства должно расти и наше тоже — с соответствующими гарантиями.

— Не пережимаете, Джим? — поинтересовался президент тоном, в котором слышались холодные нотки.

— Не думаю, — Хауден твердо посмотрел собеседнику в глаза. Он пока не собирался идти на уступки. Кроме того, самое его серьезное требование было еще впереди.

Наступила пауза, потом президент кивнул.

— Ладно, переговоры так переговоры.