На высотах твоих

— Да вам никогда не победить, — заявил президент, но прежней уверенности в его глубоком низком голосе уже не было.

У Хаудена появилось ощущение, что какими-то неведомыми путями, исподволь ход переговоров изменился в его пользу. Он вспомнил, как Артур Лексингтон сказал ему утром: «Говоря с грубой прямотой, мы в очень выгодном положении. Уступки, на которые мы готовы пойти. Соединенным Штатам нужны, причем нужны отчаянно».

— Если откровенно, — признался Хауден, — то я думаю, что мы обязательно победим. С такой целью мы и поведем нашу кампанию. На Аляске всегда существовали сильные проканадские настроения, а в последнее время они еще более окрепли. Более того, известно вам это или нет, но позолота на вашем правлении там сильно потускнела. Вы не оправдали их ожиданий, и они чувствуют себя забытыми и очень одинокими. Если же Аляска перейдет к нам, мы создадим там второй центр власти. Превратим Джуно[55] или, скажем, Анкоридж[56] во вторую столицу Канады. Мы сосредоточим все силы на преимущественном развитии Аляски по сравнению с остальными нашими провинциями. Мы все сделаем для того, чтобы они больше не чувствовали себя брошенными.

— Сожалею, — твердо заявил президент, — но для меня все это неприемлемо.

«Наступил момент, — понял Хауден, — ходить с козырей».

— Возможно, вам будет легче согласиться, — сдержанным тоном начал он, — если я сообщу, что инициатива в этом деле исходит не от Канады, а от самой Аляски.

Президент вскочил, уперев тяжелый взгляд в Хаудена.

— Объяснитесь, пожалуйста, — резко потребовал он.

— Два месяца назад ко мне тайно обратился представитель группы видных граждан Аляски. Сегодня я всего лишь изложил предложение, которое он мне тогда сделал.

Президент обошел стол и приблизился чуть ли не вплотную к Хаудену.

— Имена, — бросил он. В голосе его звучало недоверие. — Я должен знать их имена.

Артур Лексингтон протянул премьер-министру лист бумаги, а тот передал его президенту.

— Вот здесь все имена.

Президент принялся читать список, на лице его появилось сложное выражение изумления, сомнений, растерянности. Закончив, он отдал лист адмиралу Рапопорту.

— Я даже не буду пробовать… — в первый раз речь его зазвучала с запинками. — Я даже не стану пытаться скрывать от вас, что эти имена и информация… для меня это неожиданный удар… такое потрясение…

Хауден выжидательно молчал.

— Предположим, — медленно проговорил президент, — но только предположим, что плебисцит состоялся, и вы проиграли.

— Как я уже сказал, мы рассчитываем на обратный результат. Тем более что выступим с особо привлекательными предложениями — как вы постарались облечь союзный акт в весьма привлекательную форму. Да и вы сами будете призывать голосовать «за» во имя единства и безопасности Северной Америки.

— Вы так думаете? — вскинул брови президент.

— Да, Тайлер, — непреклонно ответил Хауден. — Такое условие будет частью нашего соглашения.

— Но даже при всем этом вы можете потерпеть поражение, — настаивал президент. — Население может сказать «нет».

— Совершенно очевидно, что, если такое произойдет, мы согласимся с их решением. Канадцы ведь тоже верят в право на самоопределение.

— В таком случае, что станет с союзным актом?

— Его это никак не коснется, — заявил Хауден. — С вашим обещанием о передаче Аляски или по крайней мере о проведении там плебисцита я могу победить на выборах в Канаде и получить мандат на заключение союзного акта. Плебисцит же будет проведен после выборов, и, какими бы ни были его результаты, мы не откажемся от того, что уже сделано.

— Да-а… — Президент бросил взгляд на адмирала Рапопорта, чье лицо хранило непроницаемое выражение. Словно размышляя вслух, проговорил: — Это будет означать конституционный конвент в штате… с такими условиями, видимо, можно выходить на обсуждение в конгрессе…

Хауден заметил вполголоса:

— Позвольте мне напомнить вам ваше собственное заявление по поводу поддержки в конгрессе. По-моему, ваши слова звучали так: «Нет такого законопроекта, которого я не смог бы провести».

Президент звучно стукнул себя кулаком в ладонь.

— Проклятие, Джим! Ну и мастер же вы ловить человека на слове.

— Должен предупредить вас, мистер президент, — усмехаясь, обратился к нему Артур Лексингтон, — у данного джентльмена память на устную речь работает, как магнитофон. Некоторым у нас дома это порой причиняет большие неудобства.

— Могу себе представить, клянусь Богом! Джим, разрешите задать вам один вопрос.

— Пожалуйста.

— Почему вы так уверены, что сможете добиться того, что требуете? Вам же нужен союзный акт, и вы сами об этом знаете.

— Да, нужен, — подтвердил Джеймс Хауден. — Но откровенно говоря, я убежден, что вам он нужен еще больше. И вы сами подчеркивали, что время сейчас важнее всего.

В кабинете наступило молчание. Президент глубоко вздохнул. Адмирал Рапопорт пожал плечами и отвернулся.

— Предположим, но только предположим, — едва слышно произнес президент, — что я согласился на ваши условия с последующим, конечно, одобрением конгрессом. Как вы намерены объявить об этом?

— Заявление в палате общин через одиннадцать дней.

Вновь пауза.