На закат от Мангазеи [СИ]

— Ну ладно, дьяк, соврала я тебе малость. Не в море, а тут на берегу. Откуда я знаю, кому из вас можно верить? Может вы все из этих… кто напал?

— А кто напал?

Иринья потупилась.

— Вот те крест, дьяк, этого я все-таки не знаю. Сброд какой-то. И дикари, и поморцы, и даже какие-то бородатые мужики в рваных стрелецких кафтанах. Не разглядывала я их и разглядеть не могла. Как в тумане все помню. Вроде бы даже дралась с ними, убила парочку. А потом Хорушка меня запихал на лодку, да прикрыл ветошью, чтобы они не нашли. А сам вроде как о чем-то с ними договорился, вроде пыль в глаза пустил. И когда они коч сюда привели, видать, тихо спустил на воду. Я сильно головой приложилась. Вот после этого больше ничего и не помню.

— Если знала про то, что коч сюда привели, почему не сказала?

Иринья долго молчала, переводя взгляд с воеводы на Шубина и Макарина. Затем все-таки решилась:

— Да была у меня надежда, что Хорушка до сих пор здесь меня ждет. Разгонит всех татей и тут останется. Он так и сказал напоследок. Буду, мол, ждать и искать. И найду. Вот я сюда и решилась. А здесь не то, что Хорушки, вообще никого почитай уж год не было. Почти весь корабль эти разбойники разобрали. И ушли.

— А где остальные два корабля, — спросил Макарин.

— Вот этого, дьяк, я точно не знаю и знать не могу. Может их тоже захватили и спрятали в заводи вроде этой. А может папаня как увидел, что нас взяли, так на всех парусах и ушел дальше… Ему этот его ящик стал дороже дочери. Так что теперь у меня от папани осталось на память только вот эта безделушка.

Иринья раскрыла ладонь.

— Наверно, его у вас требовал дикарь вчерашним вечером. Я как краем уха услышала, так сразу о нем вспомнила.

На ладони девки лежал темный, почти черный камень. Округлый и приплюснутый, как крупная галька, он казался сгустком мрака, в котором плясали огни от разгорающегося костра.

— Я его тут спрятала, перед самым нападением. Будто чуяла что-то. Пришла сюда, на нос. Да засунула его под внутреннюю обшивку. А потом как все завертелось, как закрутилось.

Макарин подошел ближе, протянул руку.

— Дай посмотреть.

Иринья безропотно отдала камень.

Камень был тяжелый и очень холодный. В полутьме было плохо видно, но он казался хоть и черным, но почти прозрачным. Макарин пригляделся и ему почудилось, что в глубине круглого камня то и дело сверкают зеленые и красные искры.

— Зачем он мог понадобиться ярганам?

Иринья пожала плечами.

— Не знаю. По мне, камень как камень. Папаня дал мне его еще в Мангазее, перед самым уходом. Сказал, что если расстанемся, этот камень меня к нему приведет. И посмеялся. Пошутил наверно. Как какой-то камень может привести меня к нему? Любил он такие шутки.

Макарин глянул сквозь камень на костер и увидел расплывающиеся сполохи.

— Варза-то может и пошутил, — угрюмо сказал сзади Шубин, — а вот ярганы в эту шутку всерьез поверили. А может и не только они.

— Надо осмотреть все в округе, — сказал Макарин, возвращая камень девке. — Наверняка что-то осталось от тех, кто на корабль напал.

— Нечего здесь осматривать, — сказала Иринья. — Вытащили они все. Даже доски обшивки хотели снять, да видать поняли, что не довезут.

— Следы всегда могут найтись, — сказал воевода. — И не обязательно это будет что-то полезное.

Они с Макариным выбрались на палубу, оставив Шубина с самоедом изучать внутренние отсеки, а двух казаков — сторожить Иринью.

— Странное дело, — сказал Кокарев. — Повсюду в досках торчат наконечники стрел с пулями. Обычно дикари их с собой забирают, если могут, и потом не раз используют. Да и не только дикари. Наши тоже. В этих краях снаряжение дорого стоит, незачем разбрасываться. Значит, уходили они отсюда в спешке. Почему? Их что-то спугнуло? Они успели вынести весь груз, вычистили все внутри, разобрали на доски надстройку, срубили мачту, чтобы ее издалека видно не было. Сняли такелаж и парусину. Стали разбирать корпус и собирать наконечники. И тут сбежали. Видимо, успев все вынести за пределы чащи на нормальную дорогу.

Он поковырял ножом один из наконечников, застрявший в обрубке мачты.

— А еще я смотрю, это был действительно сброд. Стрелы разные. И самоедские, и вогульские, и югракские. И пуль много. Огнестрел явно был с обеих сторон, — воевода посмотрел на Макарина. — Кажется я догадываюсь, кто были эти разбойники.

В проеме, ведущем к лестнице, появился Шубин.

— Нашли кое-что, — сообщил он. — Гляньте-ка.

Иринья все также сидела у еле трепыхающегося костерка. Двое казаков сумрачно стояли у нее по бокам. За ней, в кромешной темноте, угадывались сваленные в кучу остатки каких-то досок.

— Мы тут решили еще одну перегородку сломать, — сообщил Шубин. — Мало кто про нее знает, но она на каждом поморском коче случается, мы за ней обычно съестное храним. И вот.

Он указал вперед. Воевода посветил факелом.

За кучей заплесневелого деревянного хлама стоял улыбающийся Хадри, а у его ног лежала скорчившаяся мумия. Кокарев подошел ближе, наклонился, рассматривая.