На закат от Мангазеи

— Одноглазый тебе в этом сильно помог.

Воевода помрачнел.

— Да. Но с Одноглазым посерьезнее осечка вышла. Уж больно он в этот бред поверил.

— Небось тоже твое самоедово зелье?

— Не знаю. Перед тем как послать к Варзе, я действительно напоил их настоем, что видения вызывает. Для убедительности. Но потом Одноглазый сам мухоморы жрал. А что видел, никогда толком не рассказывал. Зато его вера изрядно вогнала в панику местных самоедов. А те передали дальше по цепочке. Если б притворялся, может и не получилось бы. Согласись, ты даже сам иногда верил во все эти бредни.

Макарин не ответил.

Воевода разглядывал его, прищурясь, стоя на верхней ступени. Ворота заставы были раскрыты и двое казаков стояли у частокола, ожидая.

— Ну что, дьяк. Сам видишь, нет в моих делах ничего, что может заинтересовать Разбойный Приказ. Все что я делал, я делал ради блага государства. И ни копейки себе лишней не брал, можешь искать хоть до посинения.

— Твоего казака Горелого я должен арестовать за связи с разбоями. А там по итогам доклада и дознания пусть и по тебе решение принимают.

— Нет, дьяк. Горелого я тебе не отдам. Я своих людей не сдаю. Да ты и сам глянь, он уж в пустоши подался, пока мы здесь лясы точили. Видать, сам понял, что сболтнул про пирожки лишнее.

Воевода рассмеялся.

Горелого действительно не было на пристани. Только служки грузили припасы, Шубин налаживал нарты, стояла безучастно Иринья и все также сидел на чурбачке хозяин торговой лодьи.

— Не серчай, дьяк. Все, что ни делается, все к лучшему. Я меньше чем за год умиротворил местных дикарей. Ты нашел караван и со спокойной душой и совестью можешь теперь отвозить болвана в Москву и получать награды и повышения. Пусть князь Мстиславский вокруг него колдует, авось что получится. А пока нам с тобой предстоит зимовка в Мангазее, пьянки, девки и кутежи. Тут такая зимняя охота, я тебе скажу… Не будем ссориться.

Макарин качнул головой.

— Не поеду я с тобой в Мангазею, воевода. Времени жаль.

Он повернулся и стал спускаться к пристани.

— Ну как знаешь, — хмыкнул воевода ему в спину. — Вижу, правильно я с тобой не откровенничал. Решил приглядеться. Ты своими посольскими делишками совсем ушибленный. Для вас держава даже не на втором, а на десятом месте. Из-за того и просрали свою же Москву!

Макарин не ответил.

На пристани он подошел к сходням лодьи.

— Мне нужно в Березов. Срочно. О цене договоримся.

Мужичок хитро глянул на него, не слезая с чурбака, подумал, прежде чем ответить.

— А чего ж не договориться. Договоримся. Ежели в море идти не боишься.

— Не боюсь.

Макарин повернулся к Шубину, который уже накидывал на последнего оленя упряжь.

— Помочь бы надо. Идола с корабля спустить.

Шубин посмотрел на него и ни слова не говоря полез на коч.

Вдвоем они спустили на помост грузовые нарты с привязанным к ним дерюжным свертком в полтора человеческих роста.

— За груз придется побольше заплатить, — сварливо заявил мужичок с чурбака.

— Этот груз я с собой не повезу, — сказал Макарин. — Он здесь останется. Ты, капитан, завтра уходишь? Дождись меня. Я завтра вернусь. Только обязательно дождись.

Мужичок пожал плечами.

— Денёк подождать могу. Но потом не обессудь, государев человек. Море совсем закроется. А своя шкура ближе.

— Конечно, — сказал Макарин, и они с Шубиным потащили истукана к упряжке.

Глава 35

Впереди, до затянутого дымкой горизонта, расстилалась плоская болотистая равнина, скрытая сейчас толстым снежным покрывалом. Блестели, отражая небо, ледяные полосы замерзших озер. Черная яма зияла на том же самом месте, у подножия холма. Она была все такой же идеально круглой с отвесными стенками, и только длинный сужающийся язык изломанного провала, протянувшийся к соседнему холму, делал ее похожей на огромного головастика. И все так же поднимался вверх слоистый белый пар, разнося по округе серную вонь. Земля вокруг ямы была подтаявшей, и покрывали ее бурые пятна сгнивших лишайников.

— Не пойму я, зачем ты это делаешь, — сказал Шубин. — Бояре тебя по головке не погладят.

— Нечего этому истукану в Москве делать, — ответил Макарин. — Если он может помочь, то бояре его не заслуживают. А если может только повредить, то у людей и так сейчас горя выше края. Скажу князю, что оный предмет оказался зело вредоносным, а потому пришлось его уничтожить. Вряд ли воевода Кокарев возражать будет, если его спросят.

Шубин хмыкнул.

— Ну тогда пойдем.

Они взялись за края дерюжного свертка величиной в полтора человеческих роста, и начали спускаться с холма к яме.

— Взглянуть напоследок не хочешь? — спросил по дороге Шубин. — Может глаза выковырять? Каменья все-таки. Или золотые пластины с бабы снять?

— А сам-то хочешь? Тебе деньги нужнее.

Шубин нахмурился и покачал головой.

— Кто в этих краях живет, тому этого лучше не делать. Тебе можно. Здешние демоны вряд ли до Москвы доберутся.

— Думаю, лучше оставить все как есть.