На закат от Мангазеи

Наверняка. Но у Макарина было серьезное подозрение, что даже приказной судья не знал ничего. Вручил плотно перевязанную бумагу, скрепленную красной восковой печатью, с наказом передать старшему воеводе. Пробормотал что-то вроде «На месте все узнаешь». Печать была государевой, с орлом и Георгием, стало быть накладывал ее не меньше чем глава боярской думы. Какое дело было ему до далекого города, каравана, пушнины и даже золота? Тем более сейчас.

— Одно знаю, — продолжил Угрюм. — Перед самым уходом каравана, рядом с кочами видели казаков. По крайней мере Одноглазого точно. Его ни с кем не спутаешь.

— Кто это?

— Один из десятников Кокарева. Страхолюдная рожа, надо тебе сказать. Забрался, говорят, на утес и наблюдал за погрузкой. С утеса-то как раз все было видно. Найди его, авось что интересное и расскажет.

Снизу, из питейного зала, раздался какой-то шум, грохот сдвигаемых столов, крики. Угрюм нехотя поднялся.

— Опять до боя напились. Пойду разнимать. Можешь у меня остаться, места хватит. Я скажу, чтобы постелили.

Он вышел из комнатки. Крики стали громче, раздался громкий треск, словно кем-то выбили входную дверь. Казалось, орали все посетители кабака разом.

Макарин допил водку, встал, чувствуя легкое головокружение, выглянул в темный проход, натолкнулся взглядом на какую-то чумазую горничную, семенящую с ворохом одеял. Девка неуклюже поклонилась, пробормотала что-то, краснея, бочком протиснулась мимо и побежала дальше. Макарин проводил ее глазами, оценивая плотный круглый зад, обтянутый сарафаном из качественной ткани. Девка была бы сейчас кстати. Макарин до сих пор вспоминал пару последних ночей в Тобольске, когда воевода подложил ему одну из своих дворовых, а ведь прошел уже почти месяц. Но драка внизу была важнее. Макарин не любил драки, но наблюдая за ними можно было многое узнать о городе. Люди с боя выкрикивали и выбалтывали зачастую такие вещи, которые умудрялись скрывать даже в подвале у мастеров дознания.

Он нашел в углу толстую палку, перехватил ее поудобнее и стал спускаться по лестнице.

Драка оказалась мимолетной и уже заканчивалась. Питейный зал был уже пуст, только у стойки да в дальнем конце еще обменивались ленивыми ударами несколько мужиков в порванных рыбачьих дерюгах. Старик Угрюм с парой высоченных мордоворотов-помощников растаскивали их по углам, где копошились, пытаясь встать, основные силы недолгого сражения. Судя по одежкам и пьяным выкрикам, в бою сошлись рыбаки с торговцами, что было обычным делом. Одни ловили рыбу, другие ее продавали, безбожно занижая закупочные цены. Несколько столов было перевернуто, одна скамья разломана. На полу блестели лужи и валялись черепки. В одной из луж стоял, пошатываясь, давешний купец в дорогом кафтане с меховым воротником и осоловело смотрел на Макарина. Купец попытался что-то сказать и у него опять ничего кроме мычания не получилось. Макарин осторожно обошел его стороной, перешагнул сорванную с петель дверь и вышел наружу.

Ночь была прохладной и темной. На башне медленно бродили часовые с факелами. Где-то надрывались собаки. У лошадиной поилки валялась парочка уползших из кабака побитых пьяниц. Единственный сонный конь, привязанный к столбу рядом, всхрапывал и толкал одного из них копытом. Конь был расседлан, но судя по разукрашенной узде принадлежал человеку, любящему выбрасывать деньги на показуху. Макарин подошел ближе, пригляделся к странным металлическим бляшкам на уздечке, и не сразу заметил метнувшиеся к нему сбоку тени.

Первый удар был в голову, чем-то тяжелым и коротким, вроде шестопера. Макарин успел пригнуться, вжимая голову в плечи, так что железо прошло по касательной, рассекая ухо. Он резко отмахнул в сторону дубинкой и по хриплому воплю понял, что попал. Один из нападавших рухнул рядом, зажимая колено, и Макарин успел увидеть клочковатую бороду, разинутый рот с гнилыми зубами, казачью шапку, прежде чем пришлось вскакивать на ноги, выставляя вперед дубинку. Второй нападавший махнул саблей, не приближаясь. Он был в тени, лица было не разглядеть.

— Зря ты сюда явился, — прохрипел он Макарину. — Теперь все умрут. Теперь все намного хуже станет.

— Кончай его, чего болтаешь! — первый казак пытался встать, опираясь на булаву.

— Кто вы такие? — насколько мог вежливо поинтересовался Макарин. С палкой против булавы и сабли шансы были маленькие. Приходилось тянуть время. — Вы знаете, что с вами будет за это нападение?

Второй хмыкнул, не отвечая. Он медленно двинулся вперед и вбок, поигрывая саблей и стараясь держаться перед светом.

Первому все-таки удалось подняться и теперь он, сгорбившись и хромая, пытался зайти сзади. Макарин понял, что его отрезают от кабака, откуда лился неверный свет и продолжали доноситься редкие звуки потасовки. Можно было бы крикнуть, позвать на помощь, Угрюм с его мордоворотами явно был недалеко. Но от самой этой мысли Макарина передернуло. Чтобы он, дьяк Разбойного Приказа, позволил себе такое малодушие…