На Западе Диком

Санитария, гигиена, вкупе с прививками и первыми таблетками из хинного дерева дали невероятно потрясающий результат в нашей борьбе с детской смертностью. При таком уровне воспроизводства, только первые переселенцы способны утроить численность следующего поколения. Те двадцать тысяч молодых пар, расселённых от Зюзина до Кочимы, уже дали на сорок тысяч детишек двести смертей детей и шестерых матерей. Никогда ранее не задумывался над этой проблемой, но две сотни умерших детишек из отчёта мне снились целую неделю. Успокоил, как ни странно, один из медикусов-испанцев. «Какой великолепный результат, государь!» — говорит мне. «Какой, к старухе, великолепный?! Столько детей не смогли выжить, а ведь многие из них родились здоровыми, как так?» — это я ему тычу в его же отчёты. И тут он допустил страшную ошибку, выдав следующее: «У смердов и холопов это невероятная выживаемость, ничего страшного, ещё нарожают. Думай потом, как за всеми уследить!» Выписал я ему за глупость пять ударов кнутом и, дал повисеть на позорном столбе в центре Игоррука, вот тогда у меня отлегло от сердца.

К сожалению, не все было столь же радужно. Если в Квебеке, Реброве и озёрном крае ситуация с детской смертностью была сравнима с западной, то уже в Кулигине и окрестностях лекарей и родильных домов не хватало катастрофически. Тлехи по-прежнему держал Восточное побережье в роли падчерицы. Адмиралу Колесникову, кроме верфи, ничего не было интересно. Хоть прививки от оспы и кори были организованны, уже хорошо. Но в самом ужасном положении оказалась Центральная Америка, чьи поселенцы были предоставлены сами себе, живущие в вотчинах тоэнов, исключительно ради отчётности последних.

О реальном положении дел на землях ацтеков и майя я узнал лишь после полутора лет с момента возвращения. К сожалению, остановить тот неуёмный геноцид, устроенный моими тоэнами, не сумел до сих пор. Оказывается, многие предки наших вождей и не только южных, но и северных, сталкивались с ацтеками, оставившими о себе недобрую память. И теперь, обладая мощным оружием и первобытной яростью, сметали с лица земли не только ацтеков, майя, но и всех подвернувшихся туземцев. Тысячами они гибли на рудниках, подчистую вырезались мирные селения, охота на партизан входила в моду, как весёлое времяпрепровождение с выплеском адреналина. Предпочитая вывозить в плен только испанцев и креолов, широкая поступь наших отрядов заглохла в непрекращающейся партизанской войне. Что же, будем ждать, когда вырежут всех. На опустевшие же земли нужда принудила завозить славянских поселенцев, временно приостановив расселение по восточному побережью.

Подобное положение дел, как нельзя лучше способствовало дальнейшему закреплению испанцев и в Карибском море, и на севере, и на юге Южной Америки. В последние полтора года с испанцами установилось вооружённое перемирие. Мы завязли в освоении новых пространств, а испанцы, понеся невосполнимые потери в людском ресурсе, продолжали осваивать оставшиеся колонии. Небольшой демонстрации мощи военно-морских сил хватило испанцам для осознания разницы в силах, чтобы теперь безропотно уступать дорогу моим транспортным кораблям. В свою очередь, я передал приказ — без нужды не атаковать испанские корабли, мирно драпающих при виде силуэтов наших.

Более полу тысячи тоэнов с разновеликими отрядами от 10 воинов до тысячи, как у Шаха, объявили о праве на вотчины. Только исполнить правило оказалось труднее, вот и посыпались заявки на переселенцев, те что оказались прозорливее, сохранили небольшие общины из местных и испанцев, не уничтожая всех подряд. Но даже им было трудно открыть школу, не обладая возможностями больших вождей. Тогда я сделал дополнение к закону, разрешая отложить введение школы до трёх лет, при условии оплаты доставки трёх переселенцев из расчёта на каждого воина. В противном случае, очень скоро вся Центральная Америка была бы поделена между десятком самых могущественных вождей. Увы, но введением этой поправки больше всего были недовольны мои самые близкие и верные сподвижники. Соответственно, самые богатые и обладающие собственными армиями, могущие дать бой любой европейской армии.