На заработках

— Спуталась, отвѣчала Аграфена. — Вчера рыжижовъ онъ ей на закуску покупалъ, нынче утромъ гляжу — она ситникъ съ медомъ ѣстъ.

— Ай, ай, ай! покачала головой Арина. — Что мать-то ейная въ деревнѣ скажетъ!

— Да у ней и мать-то путанная, барочная. Ты вѣдь не знаешь ихъ семьи, а я знаю. Каждое лѣто на Мстѣ рѣкѣ разбитыя барки караулила, чтобы товаръ затонувшій въ порогахъ таскать, такъ что хорошаго!

— Поди-жъ ты, какая оказія! продолжала дивиться Арина. — Вотъ ужъ про Надюшку я этого никогда-бы не подумала.

— Пустяки. Она и раньше была путанная, махнула рукой Аграфона.

Въ это время изъ избы показался Ардальонъ Сергѣевъ въ жилеткѣ и красной кумачевой рубахѣ. Увидавъ Аграфену разговаривающею съ женщинами, онъ крикнулъ:

— Къ парникамъ, къ парникамъ, толстопятая! Надо понавалиться и хозяину угодить. Сегодня только до обѣда работаете изъ-за праздничнаго дня, а вѣдь харчи-то вамъ полностью подай.

— Послѣ я вамъ все разскажу, послѣ… Ступайте за ворота и ждите меня тамъ. Послѣ обѣда я къ вамъ выйду, заговорила Аграфена, юркнувъ отъ Арины и Анфисы къ парникамъ.

Арина и Анфиса направились за ворота и носъ съ носомъ столкнулись съ хозяиномъ. Хозяинъ узналъ Арину.

— А! Царевна недотрога! воскликнулъ онъ. — Не подвело-ли ужъ брюхо съ голодухи и не проситься-ли ко мнѣ на огородъ опять пришла? спросилъ онъ.

— Нѣтъ. Есть у насъ работа. Работаемъ по малости, слава тебѣ Господи, скромно отвѣчала Арина.

— То-то я вижу, что ты во французскихъ сапогахъ щеголяешь, кивнулъ хозяинъ на босыя ноги Арины и насмѣшливо улыбнулся.

Аграфену пришлось дожидаться за воротами съ добрый часъ. Женщины, пришедшія съ Ариной, тоже не уходили. Онѣ побродили по улицѣ и присѣли на бережокъ придорожной канавки, идущей мимо забора огорода. Наконецъ Аграфена показалась.

— Покончили на сегодня съ работой, сказала она и прибавила: — Вѣдь вотъ въ праздники здѣсь такое заведеніе для поденщицъ, что парники ты все-таки полей, возись около нихъ, раскутывая да закутывая ихъ рогожами, а ужъ поденной платы хозяинъ не дастъ, а только изъ-за харчей. И такъ всю Пасху будетъ, такъ стоитъ-ли, дѣвушки, жить здѣсь, ежели хорошая работа наклевывается?!

— Охъ, намъ еще хуже! вздохнула Анфиса. — Васъ хоть покормятъ въ праздники да ночлегъ дадутъ и есть у васъ пристанище, а вотъ мы въ праздники и покормись-то на свои деньги, да и за ночлегъ заплати.

— Такъ гдѣ-же, Аграфенушка, на эту работу-то наниматься надо, чтобы дрова пилить? заговорила Арина. — Нельзя-ли и намъ пристать?

— Можно, можно. На распилку дровъ много народу требуется. Прикащикъ здѣсь одинъ на баркѣ нанимаетъ, а барка въ рѣчкѣ у моста стоитъ, тоже съ дровами сюда въ Питеръ пришла. Вотъ ужъ не знаю я, у какого моста-то, а эта самая новоладожская дѣвушка знаетъ. Федосьей ее звать. Она сейчасъ придетъ.

Пришла и новоладожская Федосья, здоровая, рослая дѣвушка, поздоровалась съ Ариной, которую она уже знала по огороду Ардальона Сергѣева, познакомилась съ демянскими женщинами и сообщила, что прикащикъ стоитъ на баркѣ въ Фонтанкѣ у Симеоновскаго моста, что зовутъ его Карпомъ Ивановичемъ, что сплавъ дровъ находится на рѣкѣ Тоснѣ, въ сорока верстахъ отъ Петербурга.

— И вѣдь чѣмъ хорошо тамъ, дѣвушки: плата съ сажени дровъ, сколько ты разстараешься въ работѣ, столько и заработаешь. И никакихъ праздниковъ нѣтъ. Хочешь ты по праздникамъ работать — работай, на себя работаешь и за отработанное все равно тебѣ деньги идутъ. Хоть день и ночь работай, коли ежели въ силахъ.

— Да, да… улыбались женщины. — Ну, чего-жъ еще лучше!

— Такъ вотъ ежели Ардальонъ Сергѣичъ намъ не прибавитъ на праздникахъ къ поденному пятіалтынному, то мы и пойдемъ наниматься.

— Да хоть-бы и прибавилъ, такъ все равно уйдемъ. Ну, много-ли онъ прибавитъ? Ну, пятачокъ прибавитъ, подхватила Фелосья. — Изъ двугривеннаго все равно не стоитъ работать, коли тамъ на дровяномъ сплавѣ по сорока копѣекъ за распиловку сажени дровъ платятъ. Вѣдь это ежели поналечь, то три сажени въ день можно распилить и расколоть, а то и больше. По сорока копѣекъ три сажени — рубль двадцать… Тутъ хоть двугривенный въ день на харчи просаливай, такъ и то не разоришься.

— Вѣрно, вѣрно… заговорили женщины.

Рѣшено было, что Арина и демянскія женщины придутъ къ Федосьѣ на огородъ на второй день праздника и вмѣстѣ съ Федосьей и новоладожской дѣвушкой отправятся къ Симеоновскому мосту, къ прикащику на барку и подрядятся, чтобы идти на распиловку дровъ. Повеселѣвшія, что хоть что-нибудь удачное имѣется въ виду, Арина и демянскія женщины отправились обратно на постоялый дворъ.

XLV