На заре авиации

Надо сказать, после выпитого Андрей держался на одном самолюбии. Упасть или как-то по-другому опозориться перед флотским офицером не хотелось. А пьян был изрядно. Едва вошел в номер, запер на ключ дверь, стянул сапоги. Шинель и китель бросил на пол и завалился на постель в галифе и носках. Разбудил его стук в дверь. Еле разлепил глаза. Голова тяжелая, во рту – Сахара. Из окна бьет солнечный свет. Кое-как встал, открыл дверь. На пороге прислуга гостиничная.

– Господин желает почистить сапоги?

– Желает, бери.

Когда прислуга ушла с сапогами, Андрей вытащил карманные часы. Ого! Уже восемь часов. А капитан… как же его фамилия? Ага, Дудоров, обещал быть в девять. Можно успеть привести себя в порядок. Побрился, умылся, а тут и сапоги вернули, блестят, как лакированные. Дал слуге пять копеек.

– Скажи, любезный, ресторация открыта?

– Да, господин.

Андрей обулся, спустился на первый этаж, выпил чашку кофе. В голове перестали бить колокола, про-светлело. Вернулся в номер, окно прикрыл. Уходя, открывал, чтобы перегар выветрился. Капитан был точен, ровно в девять постучал в дверь.

– Рад видеть! Заходите, присаживайтесь.

Капитан Дудоров выглядел как новый пятак. И не скажешь, что вчера нагрузился не меньше Андрея. Капитан прошел в комнату, уселся за стол.

– Буду краток. У меня есть предложение к вам, штабс-капитан. Переходите к нам, в морскую авиацию.

Предложение неожиданное. Андрей отказался:

– Извините, не могу. Я и плаваю-то плохо. И как ориентироваться над морем? А ну как к германцам залечу?

– У нас не сухопутные самолеты, а гидросамолеты Григоровича. Если в курсе, они на воду садятся, потому как оборудованы поплавками. И компас на гидросамолете есть. Как без него? Невозможно-с!

Андрей молчал, обдумывал. А Дудоров продолжил:

– Без поддержки авиации плавание худое, а у меня на двадцать четыре аэроплана восемнадцать летчиков.

Борис Петрович Дудоров был потомственным дворянином. Окончил Морской кадетский корпус, воевал в Русско-японскую, был пленен и год провел в японском плену. Позже увлекся авиацией и в 1912 году был командирован за границу для приобретения гидропланов. С 1914 года руководил морской авиацией Балтийского флота. С 1915 года назначен командиром авиатранспорта «Орлица». А с декабря 1916 года назначен командиром воздушной дивизии Балтийского флота, фактически начальником авиации Балтфлота.

Гидроавиатранспорт «Орлица» был переоборудован из грузопассажирского парохода «Императрица Александра», до войны он десять лет ходил на линии Санкт-Петербург – Лондон. Имел вполне приличную для того времени скорость 12 узлов и дальность плавания пять тысяч миль. «Орлица» могла нести пять самолетов, из них четыре в ангарах на палубе и пятый со снятыми крыльями в трюме, запасной. Гидросамолеты с судна спускали на воду грузовыми стрелами с электроприводом. Взлетали гидросамолеты и садились на воду. «Орлица» имела гидросамолеты отечественного производства «М-9» конструктора Григоровича. Биплан с толкающим винтом, мотор за кабиной, между крыльями. Гидросамолет «М-9» уступал импортному «Кертисс-К» в первую очередь из-за мощности мотора. От двигателя в авиации зависело все – скорость, скороподъемность, весовая нагрузка. А с собственным производством авиадвигателей в России были проблемы. Нужны заводы со станками высокой точности металлообработки, культура производства. И гидросамолеты на Балтике были самых разных фирм и конструкций. Два «Фармана» на поплавках, два «Депердюссена», пять «С-10» и 16 самолетов Григоровича разных моделей, от «М-2» до «М-9». Это затрудняло снабжение запасными частями, моторами, обслуживание аэропланов.

Дудоров Андрею понравился в немалой степени тем, что за авиацию душой болел. Конечно, Андрей засомневался:

– Я же за армией числюсь.

– Какая в том беда? При вашем на то согласии я сам в воздухоплавательный отдел Генштаба пойду, решим.

– Я никогда не управлял гидросамолетом!

– Эка беда! Обычный самолет, только вместо колес фюзеляж в виде лодки. Вот вы имеете опыт посадок на лыжном шасси?

– Две зимы.

– Ну вот! Все то же самое. Только вместо снега вода.

– Вы хотите ответ здесь и сейчас?

– Вы же офицер, сударь. Полагаю, давши слово, от него не отречетесь.

Дело интересное, новое, да еще и командир за дело болеет. Повелся Андрей. Немного подумав, согласился.

– Время у нас есть. «Орлица» в Гельсингфорсе на зимней стоянке и ремонте. Вам после ранения восстановиться надо. А я пока в воздухоплавательном отделе предварительные разговоры проведу. Вот уж будьте добры, лейтенант, прошение о переводе написать, я заберу.

Хм, как-то слегка покоробило обращение лейтенант. Неуж Борис Петрович запамятовал за выпивкой, что Андрей получил четвертую звездочку на погон и ныне штабс-капитан? Потому именовал лейтенантом на флотский манер. У лейтенанта три звездочки, как у поручика, и Андрей всерьез считал, что звания эти соответствуют друг другу.

Видимо, Борис Петрович заметил тень, пробежавшую по лицу Андрея.

– Я бы на вашем месте не торопился звездочки цеплять на погоны.

– Это еще почему?