На заре авиации

Название станции напомнило Андрею о Великой Отечественной войне, о боях на Курской дуге, на ее северном фасе. Прильнул к окну, когда еще представится возможность поглядеть на эти Поныри, на местность, где шли танковые бои. Но сумерки, еще не темно, но уже за сотню метров видно плохо. Впрочем, поездка не экскурсионная. Поезд сбавил ход, противно завизжали тормозные колодки, и эшелон, втянувшись на станцию, остановился. К частым остановкам по поводу и без уже привыкли. Но минут через десять хлопнул револьверный выстрел, потом два винтовочных. На перроне суета, крики. Кто-то из тамбура крикнул:

– Солдатня! По вагонам офицеров высматривают.

Высматривали и выводили не только офицеров, но и людей дворянского звания, а зачастую и просто богатых. У них отбирали ценности. Грабеж прикрывался лозунгами «Экспроприация экспроприаторов!». Кто подчинялся силе, молча отдавал саквояжи, тех выгоняли. Сопротивлявшихся выводили и расстреливали за вокзалом. Далеко не все изъятые ценности шли в комитеты бедноты для покупки провизии, много ценностей прилипало к рукам революционных масс.

Андрей приник к окну. На перроне лежал убитый офицер в длинной, до пят, кавалерийской шинели. О! Дело плохо, надо срочно покидать поезд. Солдатня цивильной одеждой не обманывалась, всех молодых мужчин выводила и проверяла. Андрей, как и другие пассажиры поезда, еще не знал, что вышел Декрет СНК о всеобщей мобилизации в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. И всех мужчин, кого выловили в поезде, насильно выводили, мобилизовывали, усердно исполняя декрет. Страна в опасности! На юге белая армия, на севере страны – английские солдаты, на востоке – японцы, американцы, французы. По всей стране мятежи – в Ярославле, в Тверской области, Тамбове и Пензе. К тому же немцы, заняв Украину, нарушили границы, установленные по Брестскому миру, и вошли в Ростов, заняв перед тем с боем Таганрог. А еще немцы не препятствовали отряду полковника Дроздова в три тысячи штыков пройти через Ростов и уйти в донскую столицу – Новочеркасск. Сам Ростов до 26 декабря 1918 года оккупировала двадцатая германская дивизия.

Андрею неспокойно было. Через окно видел, как на перрон выводили мужчин, причем большая часть их была в цивильной одежде. Если начнут обыскивать, золотишко отберут. А отдавать заработанное потом и кровью Андрей не хотел, для него сейчас и в будущем это возможность хотя бы выжить, купить продукты. Справка от Марии Нестерович – защита слабая. Мужчины в вагоне тоже забеспокоились. Часть из них пробиралась в дальний тамбур, двое опустили окно, выходящее на другую сторону от перрона, спустились туда. Судя по выправке, из офицеров или юнкеров старших курсов. Андрей решил последовать их примеру. Выбрался, повисел на руках, спрыгнул. Сразу осмотрелся, достал из кармана пистолет. Слева закричали:

– Стой!

И тут же бабахнул выстрел. Видимо, только что покинувшая вагон пара мужчин нарвалась на оцепление. Андрей решил уходить вправо, а как кончатся кусты, убегать от состава. Старался не топать, не шуметь. Впереди голоса. Женский умоляет:

– Забирайте саквояжи, только отпустите, ради бога. А!

И звук удара, потом истошный крик, звук падения тела. Не нравилось Андрею, когда обижают слабых – детей, стариков, женщин. Ему бы самому опасаться, да подкрадываться стал, прижавшись к вагону. Двое солдат с винтовками, примкнутыми штыками. У их ног лежит женщина, на земле саквояж. Еще одну женщину обыскивает солдат.

– Ух ты, фигуристая какая!

– Да брось ты ее лапать, Егор. Ценности ищи – деньги, цацки.

Женщина не сдержалась, влепила солдату пощечину.

– Скотина!

Солдат отшатнулся, сорвал с плеча винтовку, взял на изготовку. Еще секунда, и он нанесет удар штыком. Андрей вскинул пистолет. Прицела и мушки в наступившей темноте не видно, навел на фигуру, нажал спуск. Вспышка ослепила. Тут же перевел пистолет на второго солдата, еще раз выстрелил. Даже если ранил, то всерьез, калибр у Кольта такой, что при ранениях болевой шок наступает. После выстрелов секундная тишина, потом из-за вагонов команда:

– Савельев, бери троих и на ту сторону эшелона, разберись!

Надо бежать. Андрей схватил женщину за локоть.

– Надо бежать, если хотите остаться в живых.

– Мама!

Женщина упала перед убитой на колени. А уже слышен топот солдат по перрону. Когда переберутся сюда, увидят своих убитых собратьев и разбираться не будут, в лучшем случае пристрелят Андрея и девушку, в худшем – перед смертью попытают. После революции, после отлучения церкви, когда большевики стали науськивать одну часть народа на другую, во многих вселился воистину дьявол. Убивали женщин и детей, грабили, пытали, насиловали. Все самое темное, страшное, что есть в душе, выползло наружу во всей своей отвратительности. Да и могло ли быть по-другому, если Ленин призывал:

«Расстреливайте как можно больше!»

И он же позже приказал применить против бунтующих крестьян Тамбовской губернии боевые отравляющие вещества.