На заре космонавтики

Начались переговоры об обмене советских граждан на арестованных в нашей стране финнов-контрреволюционеров. 18 марта Народный комиссар Чичерин телеграфирует Шкловскому в Петроград, что «обмен задерживается лишь потому, что финны не представили списка арестованных, подписанного Лейтейзеном». Дело в том, что Чичерин, опасаясь обмана со стороны белофиннов, требовал, чтобы полный список арестованных советских граждан был скреплен подписью лично ему известного М. Г. Лейтейзена. Когда этот список с подписью был, наконец, получен, произошел обмен арестованными и М. Г. Лейтейзен с товарищами возвратились на родную землю.

Человек больших способностей, широко образованный, свободно владевший многими европейскими языками, Морис Лейтейзен с самой ранней юности увлекался астрономией. Он был уверен, что полеты за пределы земной атмосферы с помощью ракеты — дело сравнительно недалекого будущего.

Твердая убежденность в том, что идеи К. Э. Циолковского — не фантастические мечтания, как казалось тогда многим, а строго научно обоснованные выводы над дальнейшей разработкой и реализацией которых надо работать и работать, — вот что в те далекие годы объединило М. Г. Лейтейзена и всю группу слушателей Академии, вот что воодушевило их на создание Секции межпланетных сообщений.

Одним из первых, кто поддержал это начинание и протянул молодежи руку, был В. П. Ветчинкин — ученик и продолжатель работ Н. Е. Жуковского, тогда профессор Военно-воздушной академии. Приветствовал создание Секции и Ф. А. Цандер, упорно и самоотверженно работавший в то время над проектом космической ракеты. Об этом своем проекте он прочел доклад в Секции.

Но прежде всего — с этого и была начата работа Секции — ее члены установили связь с Константином Эдуардовичем Циолковским.

Ученый в те годы жил в Калуге. Когда-то, еще до Великой Октябрьской социалистической революции, была предпринята попытка добиться перевода К. Э. Циолковского в Москву, где условия для научной работы оказались бы более благоприятными. Но эта попытка не удалась. А в послереволюционные годы Циолковский сам уже не считал возможным покинуть родной город.

В первом письме в Калугу, отправленном 22 апреля 1924 года, Лейтейзен сообщал:

«Несколько дней тому назад при военно-научном обществе Академии воздушного флота организовалась Секция межпланетных сообщений. В настоящий момент Секция насчитывает 25 человек, из которых 23 — слушатели Академии...

На своем организационном собрании Секция постановила войти с Вами в связь и просить Вас принять участие в ее работе. Если, находясь вне Москвы, Вы не могли бы принять руководство Секцией, мы надеемся, насколько возможно, восполнить этот недостаток путем переписки. В частности, если Вас заинтересует наша повседневная работа, мы будем Вам регулярно высылать наши протоколы.

Теперь же Секция обращается к Вам с просьбой: прочесть в Москве публичный доклад о межпланетных сообщениях, организацию доклада (будет, вероятно, использована аудитория Политехнического музея) Секция берет на себя...

 

Сообщение об организации Общества изучения межпланетных сообщений в журнале «Техника и жизнь»

Помимо этого, Ваш приезд был бы чрезвычайно желательным и для личной беседы с Вами. По целому ряду вопросов хотелось бы иметь Ваше мнение и Ваши советы»[2].

Ответ пришел незамедлительно. Константин Эдуардович, оказывается, уже знал о существовании Секции и даже выслал в ее адрес некоторые свои книги.

«Дорогие товарищи, — писал он, — радуюсь открытию Секции межпланетных сообщений. Случайно я узнал об этом из газеты и писем и тотчас, до получения от вас письма, послал вам что мог. Получили ли?»[3].

Да, книги были получены. Второе письмо Лейтейзена (именно он ведет от имени Секции переписку с тем, кого все они считают своим учителем) начинается так:

«Мы Вам чрезвычайно благодарны за книги. Они читаются нарасхват. По возобновлении учебных занятий, т. е. завтра, мы предложим администрации приобрести несколько экземпляров Ваших книг для общей библиотеки, так как спрос на них большой, особенно в связи с организацией Секции».

Возвращаюсь к первому письму Циолковского в Секцию. С готовностью откликнувшись на просьбу москвичей участвовать в их работе, ученый пишет, что приехать в Москву не может.

«Я сейчас буду делать, что могу. Именно я сейчас готов печатать ряд новых работ о ракете. Изложение будет элементарное, но строго научное. Тут будет и описание первых опытов для практического и постепенного достижения успеха.

Я надеюсь найти журнал, который согласится их печатать (Питер. «В мастерской природы»[4]). Если же нет, то, может быть, вы мне укажете таковой (сговорившись с ним заранее. От гонорара отказываюсь)...

Первую статью на всякий случай уже готовлю.»

И тут же рекомендует своим московским ученикам, чтобы «не утерять времени», поступить так: