На заре новой эры. Автобиография отца виртуальной реальности

Синтия, предмет моей страсти, оказалась дочерью заведующего кафедрой физики в Калифорнийском технологическом институте. Там он и проводил большую часть времени. Она была любимицей работавших в институте выдающихся ученых, среди которых были Ричард Фейнман и Марри Гелл-Манн.

Я никогда не учился в Калтехе, просто считался странным парнем очаровательной дочки завкафедрой. В своем роде статус. Фейнман был очень великодушен и показывал мне, как чертить пальцами геометрический рисунок, соблюдая хиральность[33], и все в таком роде. Ко всему прочему, он еще и неплохо играл на барабанах, и мы музицировали вместе.

Как ни странно, в то время в Калтехе не изучали компьютерную графику. Я не встречал там никого, кому, как и мне, был бы важен виртуальный мир.

Но какая разница, если у меня была девушка. Она впервые показала мне океан, когда мы ехали в Санта-Барбару. Настоящий океан был ярче и мощнее, чем я думал. От него исходил запах жизни. Я приходил на то место, где впервые увидел океан, смотреть на маленькую морскую анемону, которая плавала в крошечной лужице от прилива на огромном валуне, но потом пляж изменился из-за шторма, и я больше не смог ее найти.

Город на таблетках

Синтия решила, что я должен увидеть Лос-Анджелес глазами местного жителя. По субботам мы катались в Вествуд на ее розовой машине с откидным верхом 1960-х годов выпуска. На улицах было полно народу, одетого в пластиковые костюмы леденцовых расцветок, и все спешили к парочке гномов-близнецов на капоте кадиллака, которые продавали кваалюд[34].

Мы были вместе несколько месяцев – волшебный и бесконечно счастливый период моей жизни, но слишком недолговечный. Я не имел ни работы в Калтехе, ни хоть сколько-нибудь официального статуса. Что мне было делать? Как долго это могло продолжаться?

В один прекрасный день грянула катастрофа. Меня променяли на низкорослого прыщавого студента-физика. Она сказала мне об этом как бы между прочим. В конце концов, мы были тогда еще детьми.

Мир рухнул. Я понятия не имел, что делать.

Пробитый пулями «Дарт» все еще был в ремонте. Я чувствовал себя сломанным и уничтоженным, жить в доме не моей девушки, где меня преследовали призраки страстной влюбленности, было в тягость.

Нужно было сделать следующий шаг, и я начал исследовать мир за пределами Калтеха.

Лос-Анджелес был шифром. Приехав в Нью-Йорк, я полагался на интуицию – что оказалось по большей части верным решением, – когда судил о людях, обитающих в том или ином здании. Но что сказать о тех, кто живет в отдельных домах с кактусами на подъездной дорожке? Ничего из того, что я мог себе представить. Лос-Анджелес никогда не поддавался моим догадкам, возможно потому, что был переполнен людскими фантазиями и надеждами, моими в том числе.

И не только ими. Как и Нью-Йорк, Лос-Анджелес страдал от загрязнения, и в воздухе стояла отчетливая вонь. В Нью-Йорке воняло дизельным топливом, мочой, цементом и металлической пылью от строек вперемешку с резким запахом духов, доносившимся от прохожих. Лос-Анджелес вонял автомобильными выхлопами. В Нью-Йорке ядовитые испарения исходили от других людей, а здесь, в Лос-Анджелесе, они исходили от тебя самого. Горло саднило; казалось, что на гигантской сковородке, налив в нее прогорклого масла, поджаривали миллионы людей.

Однажды мне в голову пришла совершенно нетипичная для Лос-Анджелеса мысль поехать на общественном транспорте посмотреть Башни Уоттс. На дорогу у меня ушел почти целый день. Я мирно шел себе по улице в нескольких кварталах от самих башен, когда на меня прыгнули сзади четверо усатых белых мужчин в серых ветровках, повалили на тротуар и прямо в ухо проорали непонятные приказы.

Потом один из них сказал: «Да он белый!» Меня отпустили, а второй велел: «Скажи спасибо».

– Спасибо?

– Мы полицейские под прикрытием. – Передо мной сверкнули значки. – Ты хоть знаешь, где находишься?

– Это же Уоттс?

– Это черный квартал. Твоя жизнь в опасности. Уходи отсюда сейчас же.

– Но на меня же никто не нападает!

– Мы тебе только что жизнь спасли.

– Э-э-э… ну ладно, а может, вы меня до остановки подкинете?

– Нет уж, полиция Лос-Анджелеса просто так не катает.

Они почти одновременно запрыгнули в коричневый седан, который скрылся из вида, не успел я и глазом моргнуть.

В целом, Лос-Анджелес действовал на меня угнетающе. Миллионы людей позволяли собственным фантазиям превратить реальную жизнь в полное дерьмо.

Брат Синтии любезно предложил мне выход: отвез меня на своем мотоцикле на север Калифорнии, где можно было разгрузить голову от проблем[35].

Притяжение радуги

Я остановился в Санта-Круз, сияющем прибрежном городке с парком развлечений у самого океана и университетом на вершине холма, поросшего лесом из красного дерева.

Сейчас Санта-Круз уже не воспринимается романтическим, залитым радугой городом, как тогда. Всегда тяжело понимать, что воспоминания о том, каким все было волшебным когда-то, всего лишь иллюзия; и какой это замечательный дар – помнить молодость именно такой, хотя ты уже переступил порог среднего возраста.