Павлик покраснел, но покорно поставил пешку на прежнее место. В этот самый момент из-за Колиной спины раздался голос высокого парня:
— А говорил, что правила турнирной игры знаешь.
— Я… Я нечаянно… — смутился Коля.
На двенадцатом ходу он потерял ещё одну пешку и, хотя парня поблизости не было, брать ход обратно не стал.
Но, когда рука Павлика нависла над Колиным конём и Коля понял, что этого коня сейчас потеряет, он неожиданно сказал:
— Я, между прочим, с одним человеком не то что дружить — даже разговаривать не буду…
Рука Павлика дрогнула, а Коля поспешно добавил:
— И на улице от мальчишек защищать не буду. Охота была!
Рука Павлика описала над конём полукруг и передвинула своего собственного слона.
И всё-таки с каждой минутой положение Коли на доске делалось всё хуже. Когда до верного мата осталось не более двух ходов, он откинулся на спинку стула и, стараясь не смотреть брату в глаза, небрежно бросил:
— Так и быть. Предлагаю это самое… ничью.
У Павлика задрожал подбородок, но он помотал головой и прерывающимся голосом выговорил:
— Л-ладно…
А Стёпа Быков с сожалением щёлкнул языком:
— Эх, зря ты, Коль, на ничью соглашаешься. Я хоть в шахматах ничего не понимаю, а вижу, нажал бы ты ещё немножко, и готов бы он был.
— Ну как? — спросил высокий парень, когда ребята подошла к нему.
Коля опустил голову, потоптался на месте и пробормотал:
— Значит, это самое… ну… — потом махнул рукой и мрачно сказал: — Проиграл я…
— Эх, ты! — презрительно говорил Стёпа, когда друзья возвращались домой. — От кого потерпел поражение? От младшего брата!
— Что из того, что от младшего брата? — сказал Коля. — Может, из него знаменитый шахматист получится. И вообще, может, половина всех выдающихся спортсменов чьи-нибудь младшие братья.
Борис Маркович Раевский
Умеешь ли ты?