На затонувшем корабле

Матросы Никитин и Фролов курили в углу салона, усевшись на мешках с паклей.

Арсеньев подошёл к матросам. Они вскочили.

— Собрались на берег, товарищ старшина? — напряжённо улыбаясь, спросил Арсеньев Никитина.

— Так точно, по вашему разрешению, товарищ старший лейтенант.

— Видите ли, тут какое дело… — медленно подбирал слова Арсеньев. — Так вот, придётся отставить берег.

Никитин испуганно посмотрел на старшего лейтенанта, добродушная улыбка разом исчезла с его лица.

— Но ведь утром вы…

— Да, утром я разрешил, а сейчас обстановка переменилась.

— Т-товарищ старший лейтенант, — сказал Фролов, кивнув на Никитина, — ему надо быть на берегу. У него жена в родильном, сына сегодня ж-ждёт.

«И у меня жена в родильном, и я сына жду, — подумал он. — Странно… Почему все стало так безразлично?»

Водолаз Никитин улыбнулся, уверенный, что теперь, когда старшему лейтенанту известно, почему он должен быть на берегу, все будет в порядке.

Арсеньев посмотрел на Никитина, потом на деревянного Эриксона.

— Там обойдутся без нас… — устало сказал он, — без нас… Оба немедленно готовьтесь к спуску.

Никитин поражённо смотрел на Арсеньева.

— Что? — подражая Фитилёву, резко произнёс Сергей Алексеевич.

— Есть осмотреть корабль! — отчеканил Фролов.

Арсеньев медленно пересёк салон и скрылся за тяжёлыми резными дверями.

«Если всплывёт корабль, — продолжал он размышлять, — пластыри уцелеют. Но… но может увеличиться крен, мазут сразу не откачаешь».

— "Над морем красавица дева с-сидит", — неожиданно стал декламировать Фролов, подмигнув деревянному Христофору Колумбу.

И, к другу ласкаяся, так говорит:

— Д-достань ожерелье, с-спустися на дно.
Сегодня в пучину упало оно,
Ты этим докажешь с-свою мне любовь. —
В-вскипела младая у юноши кровь,
И ум его объял невольный н-недуг…
Он в п-пенную бездну кидается вдруг.

— Лермонтов, брат, сочинил, не кто-нибудь. — Фролов улыбнулся. — Видишь, Петя, вьюношу дева послала, так он слова не сказал, в воду полез, а тебе сам старший лейтенант Арсеньев приказал. Н-ничего, Петя, все будет как надо. Жена и вправду без тебя обойдётся…

— Приказать-то он приказал, да не так бы надо. Вот командир наш Фитилёв, — оживился Никитин, — он всегда спросит: как и что, от души спросит. Как мол, сына назовёшь? Как дома, здоровы? И сейчас бы вот про жену спросил. Понимаешь? Уж я наверно знаю: обязательно спросил бы.

— Н-да, п-подход другой у бати… Старший лейтенант тоже хороший человек, мрачный только, думает и молчит, молчит и думает. А сегодня совсем не в себе, по глазам видно. А в-вдруг дочка, — перешёл он на другое, — и в-выйдет, настраивал себя н-напрасно.

— Сын, — упорствовал Никитин.

— Ладно! — махнул рукой Фролов. — П-пойдём одеваться.

* * *

По тропам и решёткам машинного отделения рыжий, в веснушках матрос Евсюков и моторист Бортников медленно тащили вниз тяжёлую помпу для откачки мазута. Вокруг так грохотало, будто целая рота стучала молотками по жести. Все мотопомпы работали. Железные трапы и решётки в масле: ногам скользко.

Матросы осторожно поставили деликатный груз на решётки.

Бортников сел верхом на помпу и перевёл дух.

— Хорошо мы с тобой сообразили. Пока старший лейтенант на своей линейке считает, пока с докладом к бате ходит, пока то да се, а помпа, глядишь, на месте.

— А все это я, — отозвался Евсюков. — Как про мазут доложил, старший лейтенант целовать меня кинулся. Ей-богу, не вру, — добавил он поспешно, заметив на лице друга сомнение.

— И я рад, Женя. Чай, моряк, а не портянка!.. Уж как хочется корабль поднять! Ежели нужно, ведром стану воду черпать. А то с чего бы я тут кишку надрывал? Мог бы на постельке отдохнуть за милую душу, не вахтенный. Поехали, Женя, дальше!

Моряки с кряхтением взялись за помпу. Подбадривая друг друга, они спустили её на следующую площадку.

* * *

Арсеньев, не шевелясь, лежал на койке. Вялые мысли, казалось, прилипли к черепу. Прошло только полчаса с тех пор, как он разговаривал с Фитилёвым, а думалось — миновала вечность. Он забыл про матросов и про мазут, оставшийся в танках.

"Корабль сегодня не поднять! — вертелось одно и то же в мозгу. — Все равно придётся останавливать откачку. Выйдет так, как хочет этот шизофреник. Он может решить, что я нарочно. А разве не так? Все ли ты сделал, что от тебя зависит? Подумай, сообрази. Что это у меня, паралич воли? Недаром говорят: «Что вытягивается на дюйм, вытянется на фут».

Скрипнула дверь. Качнулся кренометр.