На зависть Идолам (ЛП)

Крид наклоняется ближе, кладя руки на металлическую полку по обе стороны от моих бёдер. Он не прикасается ко мне, но между нами едва ли волосок. У меня в голове всплывают слова Миранды: за то, что эти парни сделали с тобой, они должны позволить тебе встречаться со всеми ними, пока ты не примешь решение.

— Я был терпелив, но внутри я чахну.

— Королева драмы, — выпаливаю я, а затем, через секунду исправляюсь, — принц драмы.

Крид всегда казался мне скорее принцем, чем королём. И это не потому, что он хуже Тристана, просто… он другой. Если бы он тратил меньше времени на то, чтобы быть похожим на Тристана или победить его, и больше времени уделял своим собственным начинаниям, он был бы силой, с которой приходилось бы считаться.

Крид ухмыляется, и я изо всех сил стараюсь не вздохнуть, когда его запах переполняет меня. От него всегда пахнет такой чертовской чистой, как от стирального порошка на свежем хрустящем хлопке, вывешенном для просушки на яркое солнце и свежий ветерок. Ух ты, Марни, сильно поэтизируешь?

— Это правда. — Он наклоняется ближе и запечатлевает поцелуй рядом с моим левым глазом. Моё тело вздрагивает, и я слышу, как он издаёт этот удовлетворённый мужской звук. — Я был как на иголках. И ты понятия не имеешь, как сильно я хочу врезать Заку.

— Он хороший парень, — шепчу я, но так трудно думать, когда Крид так близко ко мне, его униформа слегка растрёпана, три верхние пуговицы расстёгнуты, и под ними лишь мельком видна плоская, гладкая грудь.

Он издаёт тихий звук подтверждения, но это всё.

— Я так сильно хочу поцеловать тебя прямо сейчас, — растягивает слова Крид, и мой пульс учащается. Я слышу, как кровь стучит у меня в голове.

— Что тебя останавливает? — шепчу я в ответ, и его полуприкрытые глаза расширяются. Так же медленно и лениво, как он делает всё остальное, он убирает руку с полки и кладёт её мне на бедро. Он поднимает другую руку и щекочет меня под подбородком своими длинными пальцами. Моя голова откидывается назад, а глаза закрываются, когда он наклоняется ко мне.

Наши губы соприкасаются, но едва-едва. Это слишком похоже на поддразнивание, и я чувствую, что начинаю дрожать от всей этой подавленной потребности, от всех этих сумасшедших гормонов. Я провела два года в погоне за Идолами и была преследуема ими. На данном этапе наших отношений мы работаем над прощением и пытаемся построить новые дружеские отношения.

Раньше перед нами возникали препятствия каждый раз, когда мы целовались, независимо от того, осознавала я их или нет.

Но прямо сейчас здесь нет ничего, кроме воздуха.

Приподнимаясь на цыпочки, я завершаю контакт, мои губы плотно прижимаются к его губам.

Жар пронзает меня насквозь, и Крид бросается вперёд, прижимаясь всем своим телом к моему. Его колено проходит между моих ног, а правая рука обхватывает меня за талию. Теперь моя спина плотно прижата к книгам, передняя часть моего тела трётся о Крида. Я чувствую, как мои соски напрягаются, превращаясь в твёрдые точки, а моя сердцевина наполняется теплом.

Крид раздвигает мои губы языком, пробуя меня на вкус, и издаёт этот грубый звук, который настолько не соответствует его беззаботному характеру, что я почти испуганно кладу руки ему на плечи. Он вжимается в меня глубже, проверяя мои границы, но я полностью расслаблена. Я хочу посмотреть, что произойдёт, когда мы будем целоваться без удержу.

Моя правая рука скользит вниз, и я засовываю её ему под рубашку, чувствуя тепло его кожи на своей ладони. Он стонет, и я на минуту забываю, что мы в библиотеке. Моя рука опускается, и я с силой расстёгиваю ещё несколько пуговиц.

— Чёрт, — ругается он через минуту, отстраняется от меня. Мы всё ещё прижаты друг к другу, и своей правой рукой я чувствую, как его сердце бешено колотится в груди. — Чёрт возьми. Почему ты мне так сильно нравишься?

— У меня обаятельная личность? — я шучу, и Крид фыркает, но мы оба тяжело дышим и дрожим. Внутри меня какое-то напряжение, как будто между моими губами и моей сердцевиной туго натянута струна. Я хочу… большего. Нечто большего, чем это. Гораздо больше. — Настоящий вопрос должен звучать так: почему ты мне нравишься? Ты настоящий придурок, Крид Кэбот.

— Невыносимый мудак, — соглашается он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. На этот раз глаза с тяжёлыми веками не просто напоказ. На этот раз я могу сказать, что он тоже хочет большего. Крид в некотором роде… девственник. Это то, что сказала Миранда. Верю ли я в это? Это имеет значение?

Или, может быть, так оно и есть?

Может быть, я предпочла бы потерять свою девственность с другим девственником?

Или я слишком много думаю об этом?

— Нам нужно вернуться к проекту, — шепчу я, но не убираю руку с его рубашки.

— Я не собираюсь лгать: прямо сейчас у меня бешеный стояк. Я абсолютно не собираюсь возвращаться к тому, чтобы писать о грубых старых белых чуваках.