На зависть Идолам (ЛП)

— Я просто не понимаю, как ты мог ненавидеть меня, а потом… — я замолкаю, когда Зейд роняет руки на колени. У него так много татуировок, этих великолепных цветных переливов, состоящих из звёзд, гитар, птиц, музыкальных нот, женщин и бабочек.

— Я не ненавижу тебя, Марни, — говорит он, выдыхая, а затем проводит пальцами обеих рук по волосам. Его изумрудные глаза поворачиваются к моим и ловят мой пристальный взгляд. Я не могу отвести взгляд. — Может быть, сначала, да, так и было.

— Почему? — только это одно слово, произнесённое шёпотом.

— Ты… вошла, привлекая всеобщее внимание. Ты умна, и ты играешь музыку, как богиня. Ты симпатичная и целеустремлённая, и тебе всё равно, какая у кого-то фамилия или сколько у него денег. Ты поступила в Бёрберри, и тебе не пришлось платить ни копейки, и я думаю… у нас сложилось неверное представление о твоей стипендии. — Он смотрит на меня с искренним выражением, запечатлевшимся на его красивых чертах. — Мы действительно хотели, чтобы ты ушла, потому что ты представляешь угрозу всему, что мы знаем и понимаем.

Я пытаюсь сглотнуть, но у меня в горле стоит ком, и я задыхаюсь.

Зейд на мгновение замолкает, наблюдая, как я тереблю серьги пальцами. Это продуманный подарок, то, что нельзя купить за деньги. Я чувствую, что Зейд, по крайней мере, чему-то научился, проводя время со мной. Может быть, мне тоже стоит попытаться чему-нибудь у него научиться? У каждого есть какой-то урок, который стоит преподать.

— А потом — я не уверен, когда именно — мы все начали… проникаться к тебе теплотой, я полагаю? Должно быть, это было сразу после Хэллоуина, я думаю, когда ты заявилась на ту вечеринку с ярко-красными волосами и в костюме дьявола. — Зейд ухмыляется, и я краснею. Для меня это был смелый шаг, но я определённо не жалею о нём. — В любом случае, мы уже заключили пари, так что…

— С… кто…? — спрашиваю я, хотя почти уверена, что правильным грамматическим вопросом было бы: с кем? Хотя звучит так официально. Или, может быть, я просто нервничаю, поэтому несвязно бормочу в своём собственном мозгу?

— Харпер, Бекки и Анна, — отвечает Зейд, поджимая губы. — Какой бы парень ни победил, он получит трофей от девочек. Если бы мы потерпели неудачу, и ты бы ни с кем не появилась на выпускном вечере, мы бы договорились отправиться с девочками в путешествие вместе. — Он выдыхает и закрывает глаза, как будто эту историю больно рассказывать.

Позвольте мне быть честной с вами: мне тоже больно это слышать.

— Незадолго до зимнего бала девушки заключили ещё одно пари на вечеринке в Клубе Бесконечности. — Он открывает глаза и смотрит прямо на меня. — Они поспорили друг с другом, что смогут заставить тебя сделать то, чего не смогли Зак и Лиззи.

— Какой был бы приз за это? — шепчу я, обхватывая себя руками. Мне внезапно становится холодно, хотя здесь хорошо и тепло. «Чего стоит моя жизнь?» — вот то, о чём я действительно спрашиваю. Для Зака это было семейное состояние. Для Лиззи… это была просто спонсорская помощь Клуба Бесконечности.

А теперь что? Чего я сейчас стою?

— Девушки Голубой Крови заключили пари против некоторых представителей Плебеев. — Зейд на секунду прикусывает нижнюю губу и щёлкает пальцами, как будто пытается вспомнить имена. — Вроде, Кларисса? Киара, до того, как она вошла во Внутренний круг? Я не уверен. В любом случае, пари действует до окончания школы. Они будут приставать к тебе до тех пор, пока ты не покинешь Бёрберри.

— Ставки высоки, Зейд, — выдыхаю я, изо всех сил стараясь дышать ровно.

— Если Голубокровные победят, они получат эксклюзивные контракты для своего бизнеса, между ними и бизнесом девушек, с которыми они поспорили. Если всё пойдёт наоборот, то у них будет сумма около… трёх миллионов долларов, которую они разделят, без каких-либо ограничений по трастовому фонду, это то, что они могут потратить сейчас, не опасаясь, что их семьи будут дышать им в затылок.

Деловые контракты. Три миллиона долларов.

Вот чего стоит моя жизнь.

— Спасибо, что рассказал мне, — шепчу я, а затем делаю движение, чтобы встать. Зейд хватает меня за запястье и удерживает на месте. Когда я оглядываюсь на него, я вижу, как его уверенность борется со стыдом.

— Мы хотели, чтобы ты ушла из Академии. Если ты уйдёшь, ставка будет аннулирована. Вот оно. Они остановятся. Пока ты там, они будут неумолимы. — Зейд встаёт и притягивает меня к себе. Я и забыла, как приятно было чувствовать, что его испачканные чернилами руки обнимают меня. Нет, нет, я не забыла: я заблокировала это воспоминание. — Это выходит за рамки академии, Марни. Клуб Бесконечности… это далеко не только развлечения и игры. Людям нравятся Дюпон или Платтерс, они следят за ставками своих детей. Они заинтересованы в них.

— Ух ты. Я думаю, деньги действительно — как болезнь, да? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри мне хочется взбеситься. — Этим миллионерам и миллиардершам, что, нечем больше заняться, чем играть с моей жизнью?

— Мне жаль, Марни. Мы… должны были просто рассказать тебе, что происходило, с самого начала.