На зависть всему миру

— Ты сказал, что они развелись, когда ты был маленьким. Сколько тебе было?

— Четыре.

— И… они оба делили опеку?

Он начал догадываться, к чему она ведет, и покачал головой.

— Я жил с бабушкой. По материнской линии.

Марианна улыбнулась, и почему-то его окатило теплой волной.

— Это та бабушка, которая научила тебя шить занавески?

— Она самая.

— А родители что делали?

— Они разошлись и начали «искать себя». — Он не мог не изобразить в воздухе саркастичные кавычки.

Марианна скрестила ноги, юбка задралась. Райан не мог не смотреть на открывшуюся кожу, вспоминая, как прошлой ночью гладил ее и целовал. Он бы хотел сделать это сейчас — потеряться в удовольствии ее объятий, отдаться щедрости ее тела.

— Похоже, они были очень молодыми. Насколько?

Райан взял себя в руки. Надо прекратить думать о сексе с Марианной. Это больше не повторится. Они и так уже слишком… близки. Словно у них роман. У него не бывало романов, только секс на одну ночь. А из их с Марианной неудачных отношений ему нужно было выстроить дружбу, которая продержится многие годы.

Это ответственный подход. И если он приложит усилия, то достигнет успеха, как во всем, что делал.

— Райан?

Он встряхнулся и потер лицо.

— Я появился, когда им было восемнадцать.

— Восемнадцать? — Она распахнула глаза. — Мне двадцать четыре, и я сомневаюсь, что готова стать матерью. А в восемнадцать…

Райан начинал понимать, что родительская роль пугает ее так же сильно, как и его. Поэтому ему нужно было оставаться рядом и поддерживать приятные отношения. Когда Марианна решит, что ответственность материнства для нее слишком велика, он сможет взять ее на себя.

— Долго ты жил с бабушкой?

— До девятнадцати лет.

Она раскрыла рот и придвинулась чуть ближе, окутывая его своим сладким запахом.

— Ты больше не жил с родителями?

Он уставился на спинку кресла перед собой.

— Только приезжал в гости.

Но ему никогда не находилось места. Возвращение к бабушке всегда было облегчением. Он продолжал навещать их только потому, что бабушка на этом настаивала. Ради нее он был готов на все.

— Значит, вы с родителями… не близки?

— Совсем нет.

— Но…

Райан повернулся, встречая ее взгляд.

— Ты все бросил, чтобы поехать к матери.

— Ничего загадочного в этом нет. — Он снова уставился перед собой. — У меня есть деньги, а деньги решают многие проблемы.

— Например?

— Лучшие врачи, лучшие иностранные специалисты, ускоренная обработка результатов… — Он планировал обеспечить матери все необходимое, а потом вернуться в Италию подписывать контракт с «Конти».

Марианна моргнула и нахмурилась.

— Это ужасно!

Ему едва удалось не скривиться.

— Так устроен мир.

Она минуту помолчала.

— Я имею в виду — ужасно, что в семье ты видишь себя в такой роли.

Может, стоило приукрасить ситуацию для нее… хотя она скоро увидела бы правду.

— У тебя есть братья, сестры?

Его охватила усталость.

— Да. — Он не дал ей задать следующий вопрос. — Мой отец женился уже в третий раз. У него есть дочь от второй жены и два мальчика от третьей. У матери — мальчик и девочка от второго брака. Старшей двадцать два, это дочь моей матери, и у нее уже есть свой ребенок. Младшему сыну отца тринадцать.

— Ого! Где ты проводишь Рождество?

— Не в Австралии.

Марианна кивнула, но печаль в ее взгляде пронзила ему грудь.

— Тебе стоит поспать, — сказал он. — Прошлой ночью времени на сон не было.

Она ответила на это дьявольской ухмылкой, от которой кровь у него потекла быстрее.

— Хотела бы я, чтобы сегодня времени на сон не хватило по той же причине.

Райан тоже этого хотел, но… Он пообещал себе не продолжать эти отношения.

— Нам нужно поговорить о прошлой ночи?

Нужно ли проверить, что они все еще понимают друг друга правильно?

Марианна улыбнулась так медленно и соблазнительно, что он с трудом подавил стон.

— Можем, если хочешь, — промурлыкала она. — У тебя есть такой трюк… который мне особенно понравился. Когда ты…

Райан прижал палец к ее губам; его сердце стучало так сильно, что звук отдавался в ушах.

— Хватит! — Но он не мог не смеяться. — Оставь меня в покое, женщина, и ложись спать.

— При одном условии!

— Что угодно.

— Поцелуй меня.

Ее взгляд потемнел; она бросала ему вызов. Райан наклонился к ней.

— Думаешь, я откажусь?

Она тоже наклонилась к нему.

— Очень надеюсь, что не откажешься.

Райан накрыл ее губы яростным поцелуем, подчиняясь вскипевшей страсти. Он не притягивал девушку к себе, не обнимал ее лицо. Марианна тоже не тянулась к нему. Но поцелуй, который начался с вызова и огня, изменился, когда ее губы разомкнулись, смягчились, отвечая ему теплом и щедростью. И от этого что-то изменилось у него в душе. Он хотел отстраниться, но она последовала за ним, не отпуская его губы, и он уже не мог остановиться; снова ласкал ее рот, изучал, заявлял свои права. Поцелуй продолжался и продолжался… как будто у Марианны был бесконечный источник чего-то, что ему было необходимо.

Наконец они расцепились.

— М-м-м… Чудно. — Она провела языком по нижней губе, словно наслаждаясь его вкусом.