На земле сингалов и тамилов

В исполняемых в это время песнях рассказывается, как создатель всего Шива впал в длительное состояние транса и как от этого стали сжиматься земля и небеса. Мудрец Нарада и бог Индра, предвидя опасность для всего живого, призывают Мадана отвратить беду. Получив этот отчаянный призыв, Мадан говорит своей любимой Ратхи, что он должен немедленно отправиться ко двору Индры:

Ты, прекраснейшая звезда моего неба,

Любимая Ратхи, дорогая супруга моей души!

Меня призывают чрезвычайно важные события,

Ко двору Индры я должен поспешить.

Каково значение этого послания,

Я узнаю и затем прилечу к тебе.

До тех пор, о невестка голуботелого бога,

Сохрани у себя как доказательство любви

Мой драгоценный образ,

Сделанный любящими руками.

Мадан — сын Кришны, а Ратхи — дочь Шивы. Считается, что Шива и Кришна соединены в одно — неделимое. Подобно им, Мадан и Ратхи слиты в одно целое любовью. Для них невозможна разлука. Вот почему, когда Мадан говорит Ратхи о своем путешествии ко двору Индры, она хочет отправиться вместе с ним и отклоняет его уговоры остаться одной с залогом его любви:

О сын того, у кого голубая кровь!

Наследник лунной короны!

О, любви пылающее пламя,

Которое озаряет вселенную.

Прославленный во всех мирах,

Ты, любимый мой, господин;

Ты говоришь мне о том,

Что твое драгоценное изображение

Успокоит мои страхи.

Если эти мои руки

Предложат душистый бетель

Твоему мудрому и прекрасному образу,

Сможет ли он прошептать мне

Хотя бы одно слово о твоей великой любви?

Эти песни с вопросами и ответами, богатые образами и намеками, сплетаются в гирлянды лирики.

Ратхи интуицией женщины понимает опасность миссии Мадана и просит его открыть причину, по которой его присутствие при дворе Индры так необходимо. Мадан вынужден сказать правду:

Тот, который сокрушил асуров^[52]

И даровал нам учение о сострадании,

Тот, который принял образ черепахи,

Чтобы взять на себя всю тяжесть тверди земной,

В опасности, и я должен помочь ему.

Разве ты сможешь удержать меня

Своими слезами и стенаниями?

Ратхи подобна дереву, вырванному с корнем, ее душа горит. Она оплакивает сначала своего отца, а затем своего Мадана. Ее печаль изливается в сладчайших песнях, окропленных горькими слезами. Наконец Мадан говорит ей:

— Чтобы спасти все живое на земле, разве жаль одной, хотя и дорогой жизни?

После смерти мы будем жить в семенах и цветах

В грядущей вечности.

Говори мне о своей любви, будь добра,

Ибо в твоей речи слышится музыка.

Она делает даже яркий полдень

Мягким и приятным, как серебристая луна;

О девушка с пронзающими глазами,

Твое доброе напутствие позволит мне уехать с миром.

Теперь Ратхи уверена, что ее Мадан больше не вернется. Она отчаянно хочет удержать его, но тщетно. Никакая любовь, как бы велика она ни была, не может удержать Мадана от выполнения долга. Он покидает Ратхи с печалью такой же вечной, как и его любовь.

Эта часть представления дается повсюду — у каждого дома, на каждой плантации в течение тридцати дней.

На тридцатый день начинается вторая часть. На том месте, где стоял каман, сооружается хижина из. зеленого камыша, там сидит Шива, погруженный в размышления. Тихими шагами Мадан подходит к нему. У него в руках лук, сделанный из стебля сахарного тростника. Он выпускает из лука пять цветочных дротиков. Внезапно потревоженный Шива открывает свой средний глаз. Вспышка огня. Мадан превращается в пепел. Шиву охватывает печаль.

Чтобы представление было более правдоподобным, из лука выпускается горящая стрела в пропитанную керосином кучу хвороста, где стоит Мадан. Как только огонь разгорается, Мадан исчезает, скрытый клубами дыма.

Последняя сцена танцевальной драмы короткая. Она показывает овдовевшую Ратхи, танцующую в одиночестве под таинственные звуки тамтама. Ее горестные воспоминания обращаются к ранним дням их любви, к их неслабеющему чувству. Для нее

Жизнь была словно величественное здание

из множества разноцветных стеклышек,

Окутанное белым сиянием вечности,

До тех пор пока смерть не разбила его на куски…

Эта финальная сцена убедительно раскрывает конфликт любви, раздираемой между жизнью и смертью. Но жизнь здесь становится бессмертной благодаря самой смерти, а любовь длится дольше, чем смерть, разрушающая все. И самопожертвование обрисовывается как высшая сила, поддерживающая жизнь и любовь.

ИХ БОГИ

«Не живите в краю, где нет храмов» — эта поговорка определяет отношение плантационных рабочих к богу. Они не мыслят себе жизни без храмов. В своей простой вере они поклоняются даже камням и деревьям. Призывные звуки раковин и звон храмового колокола для рабочего-тамила равноценны божественному благословению его дома. Самые ранние его воспоминания тоже связаны с местами поклонения или храмом.