На землях рассвета (СИ)

Их глаза встретились - удивленно-испуганные, - потом он мягко и сильно привлек девушку к себе, лаская её. Иннка прижалась к нему всем нагим телом. Их руки скользили, обнимая, бедра сплелись, две пары босых ног - холодная и горячая - изучали друг друга. В призрачном влажном полумраке смешалось дыхание двух приоткрытых ртов, они двигались, отдаваясь острому, чистому удовольствию - и это всё длилось, длилось, длилось...

Усталые, они замерли, не касаясь друг друга, но сон уже не шел к ним - дрема, быстрые, путаные сновидения, быстрые, насмешливые взгляды из-под опущенных ресниц...

За окном вновь мелькнула белая мгновенная вспышка, - и почти сразу здание вздрогнуло, заставив зазвенеть стекла. Найко вскинулся в постели, услышав глухие, мощные раскаты взрыва, нарастающий вой - как у сбитого самолета в фильмах про войну - и, через пару секунд, второй взрыв, много мощнее первого. Воздух ощутимо толкнул Малау, - стекла вновь зазвенели, задребезжали, но не разбились.

Когда юноша подбежал к окну, всё уже стихло, и он не заметил ничего необычного. Восток уже начал алеть, но небо оставалось темно-синим, с несколькими звездами. Во дворе сияло тусклое созвездие синих проекционных матриц.

Влажные после любви, они нагишом пошли в душ. Свет там почему-то не горел, и, оставив подругу плескаться в темноте, Найко открыл окно, весь мокрый в прохладном текучем воздухе, вглядываясь в туманное синеватое сияние накрывавшего двор силового поля. Через минуту рядом беззвучно появилась Иннка, - такая же нагая и мокрая. Найко невольно покосился на упругие, туго стянутые мускулы её живота. Его ладони словно всё ещё скользили по этой гладкой, го­рячей поверхности, они помнили каждый дюйм её прекрасного тела, а язык хранил солоноватый вкус темных сосков. Вдруг покраснев, юноша опустил взгляд, вспомнив, как трогал их губами, и как Иннка, почти не дыша, замирала от этого. Он не понимал всей глубины своих чувств к ней - до этого странного утра.

- Никогда не догадаешься, что я сейчас сделаю, - вдруг сказал он, и Иннка подняла глаза. Она стояла, вытянувшись в струнку, бессознательно-чувственно упираясь в шершавый линолеум пола пальцами босых ног, словно отлитых из красновато-коричневой стали, ничуть не стесняясь своей наготы. Её гибкое тело подобралось, ярко-зеленые глаза смотрели внимательно и остро.

- Что же?

- Я сейчас пойду к Охэйо. И он нас поженит. У него есть право это делать.

Иннка ошалело взглянула на него, - и торопливо кивнула, боясь, что сон рассеется.

2.

Когда он вошел в почти темную, затененную черными шторами комнату, там никого не было. Дверь спальни принца оказалась незапертая, одежда Охэйо, очень тщательно сложенная, свисала со стула. Найко было, подумал, что он в душе, но и там, за приоткрытой дверью, тоже было пусто и темно. Недоумевая, он вернулся в коридор, быстро и бесшумно пошел по нему, глядя во все стороны, - но ему никто не попадался.

Найко начал сомневаться, что проснулся: несмотря на явный грохот катастрофы, коридоры были совершенно пусты. Он бродил по едва освещенным пустым комнатам, как призрак, наконец, спустился вниз, - и с удивлением заметил, что задний вход открыт. Снаружи струился чистый свет утра, и юноша бездумно вышел к нему.

Казалось, он вернулся на два дня назад, - над темной стеной леса стояла такая же золотая заря, а густая трава была такой же влажной от росы. Шлак на парковых дорожках колол босые ноги юноши, но ему это нравилось, - как и холодный, влажный воздух, мягко обтекавший его почти нагое тело. Вокруг не было ни единой живой души, - похоже, что все остальные ещё крепко спали.

Он побрел по парку, чувствуя, как его начинает охватывать страх. Заря прямо на глазах обретала странный йодистый оттенок - и ещё, она, похоже, гасла, расплываясь в пятнах призрачных облаков, словно сотканных из темного, прозрачного тумана...

Найко яростно помотал головой. Ему это, конечно, показалось. Наверное, всё дело в том, что тут слишком уж тихо... Бродить в одиночестве, конечно, замечательно, - только где же охрана? В Гитограде всегда хватало людей, готовых убить ойрат, - а если на то пошло, и манне тоже. Проекционные матрицы по-прежнему струили свой призрачный темно-голубой свет, - но Найко научился не доверять машинам. Их было слишком легко обмануть.

Наконец, он подошел к задним воротам двора. Они были заперты, но в каждой из массивных створок имелась смотровая щель. Приоткрыв левую, он увидел дорогу, очень светлую на фоне черноты леса. Там вдруг что-то мелькнуло - тоже черное, круглое, небольшое, с пятью гибкими не то ногами, не то щупальцами длиннее человеческого роста, - но так быстро и бесшумно, что он не поверил глазам, и всматривался всё пристальней, пока по его голой спине не побежали мурашки, - на неё тоже кто-то смотрел.

Ощущение было очень неприятным. Чувствуя, как замирает сердце, юноша обернулся. Он боялся этого, но дальше пялиться в щель было бы уже просто глупо.