На железном троне

Сначала в 1604–1605 годах он был втянут кланом Мнишек в войну с Русским царством, так называемую Смоленскую войну, в которой царевич Дмитрий нанес ему сокрушительное поражение. Он тогда не только армию потерял, обоз и казну, но и сам едва смог уйти. Под пулями да картечью бегал. Страшное поражение под Смоленском привело к тому, что на Речь Посполитую накинулись сразу два врага. С юга крымский хан Газы II Герай по прозвищу Буря, который совершил в 1605–1606 годах два разорительных набега на Малую Польшу и Литву. С севера – Шведское королевство, которое в то же самое время смогло завоевать все земли, что некогда принадлежали Ливонскому ордену при его разделе в 1570–1580-е годы. А уже летом 1608 года начался Рокош Мнишек. То есть самый влиятельный клан Великой Польши попытался, пользуясь своим правом, добиться новых выборов короля. И, признаться, если бы не огромные вливания родичей Сигизмунда – австрийских Габсбургов, – закончилось бы все печально. А так – выкрутился. С огромным трудом, но выкрутился.

Клан Мнишек был вырезан практически поголовно, за исключением Марины и ее брата Франтишека[24]. Но Марина Георгиевна была Сигизмунду не по зубам – как-никак любимая супруга местного Бармалея – государя императора Руси. А Франтишек умудрился не только вовремя сбежать в Москву, но и получил там в жены Екатерину Петровну Буйносову-Ростовскую[25] – дочь одного из немногих родовитых бояр, что сохранил лояльность Дмитрию во время волнений 1606–1608 годов.

Впрочем, все это мало волновало Сигизмунда. Он конфисковал все владения Мнишек, поразил их в правах и самым плотным образом занялся военными реформами. В чем его полностью поддержали Сейм и большинство влиятельных магнатов. Для них и клан этот, слишком возвысившийся, стал опасен, и несостоятельность вооруженных сил Республики двух народов[26] стала очевидна.

Как итог – весну 1614 года в Речи Посполитой встретила вполне нормальная регулярная армия европейского образца, комплектуемая и содержащаяся по новому московскому типу, то есть за счет казны. Хотя это было и непросто.

В новой регулярной армии[27] были полк[28] кирасир, полк рейтар, семь полков крылатых гусар, пять полков панцирных казаков и два полка пятигорцев, большой полк панцирной пехоты и семнадцать полков пехоты солдатского строя. А еще семнадцать батарей легких 3-фунтовых и четыре батареи 12-фунтовых пушек. Сигизмунд не стал копировать «Единороги» из-за гранат – его артиллеристы опасались их использовать.

По сравнению с тем, что было, – очень достойная армия!

Одна беда – развернуть-то развернули, а обучить забыли. Или не успели. Даже строевой шаг этого войска плыл, не говоря уже про боевую и физическую подготовку. Из-за чего войска едва-едва могли совершать эволюции на поле боя, да и то только в плотных формациях вроде «испанской коробки». Вопросы же обоза и снабжения так и вообще решались по остаточному признаку. Не царское это дело.

Командовал армией Речи Посполитой Великий гетман коронный Жерар Бернар – тот самый удачливый француз, что спас Сигизмунда из-под Смоленска в 1605 году. Высоко поднялся! А ведь был обычным капитаном роты рейтар и безродных наемников. Однако правильные ставки делал. Но, впрочем, не зазнался и окружил себя толковыми людьми. Тем же Яном Ходкевичем, что командовал у него всей кавалерией и Христофором Радзивиллом, «вставшим на пехоту».

Не меньшую угрозу представляла и армия Саксонии, во главе которой стоял лично курфюрст Иоганн Георг I[29].Он привел с собой десять полков рейтар и кирасир, двадцать два полка пехоты и целых тридцать два осадных орудия, представленных тяжелыми ломовыми пушками и большими мортирами.

Поистине огромная армия! Пятнадцать тысяч кавалерии, двадцать девять тысяч пехоты и двести восемнадцать орудий[30].

Что мог ему противопоставить Мстиславский?

Под его рукой был только 2-й легион «Полесье» и гарнизон Смоленской крепости. То есть противник имел превосходство в живой силе примерно в десять раз, а в артиллерии вдвое, если оставить в стороне ручные мортиры[31].

Мстиславскому было с чего хмуриться. Как-то сразу вспомнилось первое сражение при Коломне, где его наголову разбил Тохтамыш Герай. Правда, там не было укреплений. А тут были… но все же. Холодок по спине князя гулял безудержно и рьяно.

Одно удерживало Федора Ивановича от открытой паники – страх вновь подвести государя да последствия многих штабных игр, что завел манеру проводить Дмитрий с 1609 года среди старших командиров. Так что сейчас Мстиславский смотрел на поляков, литовцев и саксонцев совсем другим взглядом, нежели в 1607 году на степняков да османов. Да, страшно. Да, очень страшно. Но они не казались непреодолимой силой.

Третья неделя осады шла своим чередом.