На железном ветру

В Анкару прибыли с опозданием всего на час. Начальник этапа выкрикнул два десятка фамилий. Тех, кого он назвал, вывели на перрон. Михаил понял, что их с Лорой повезут дальше. Куда? В ответ на его вопрос охранник только пожал плечами.

Место ушедших заняла новая партия арестантов. Эти считали, что дальше Эрзурумской крепости их не увезут. Некуда. Восточнее Эрзурума нет настоящих тюрем.

Михаил терялся в догадках: зачем их с Лорой везут в Эрзурум? Высылка? Но какой в ней смысл, если он не гражданин Турции? Тюрьма? Но чем хуже тюрьма в Стамбуле? К тому же нет причин заключать их в крепость.

В Эрзуруме вагон отцепили, отогнали на запасный путь и после часового ожидания всем арестантам приказали выйти. На улице было солнечно и прохладно. Долину, в которой лежал город, обступали горы. Их снежные вершины, изрезанные синими тенями, отчетливо рисовались на фоне чистого неба.

Заключенных построили в колонну, однако Донцова почему-то отделили от всех. Из женского отделения вагона показалась Лора, помахала Михаилу рукой с таким видом, словно он пришел встречать. На ней было ее лучшее платье. Михаил подошел, взял чемодан.

— Вот мы и опять вместе, — сказала она весело. — О, какие красивые горы! Я думаю, мы в самом центре Азии?!

— Малой Азии, — поправил он. — Ты читала Пушкина?

— Да, конечно. Рассказы. Потом — «Евгений Онегин»...

— Так вот Пушкин бывал здесь. Это Эрзурум.

Она окинула взглядом горы, станционные постройки, взбегавшие по горе дома восточного типа. Вздохнула.

— Жорж, я уже не верю в то, что еще в начале года работала телефонисткой в парижской Ратуше. Ведь это мне приснилось, правда?

— Конечно. Ты восточная принцесса, очарованная джином.

— Кстати, милый джин, возьми деньги. — Лукаво жмурясь, она протянула ему четыре доллара. — Для принцессы я далеко не мотовка, не так ли?

Возмущению его не было предела. Он сказал, что экономить на пище в таких обстоятельствах — преступление против их будущего ребенка.

— Милый, — сказала она с обезоруживающей улыбкой, — если я и преступница, то не по своей воле. На станциях ничего не продают. Турция — очень бедная страна. Теперь я знаю: россказни о восточной роскоши еще большие сказки, чем «Тысяча и одна ночь».

И опять, в какой уже раз, он подивился ее жизнерадостности, сломить которую не смогли никакие невзгоды. У нее была надежная душа настоящего человека. И снова он испытал глубокую, острую радость оттого, что эта женщина — его возлюбленная, друг и будущая мать его ребенка.

 

Их отвели в жандармское управление и рассадили по камерам. Через день утром они вновь встретились у подъезда управления. Здесь их ожидали двое жандармов. Судя по тому, что через плечо у них висели сумки, — дорога предстояла неблизкая.

— Деньги есть? — спросил старший жандарм.

— Есть немного.

— Тогда надо запастись едой на дорогу.

— Куда мы поедем? — спросил Михаил.

— В Муратлы.

— Где это?

— Откуда я знаю? — неожиданно обозлился жандарм. — Сам вчера впервые узнал, что есть такая дыра где-то на севере. Давай зайдем в лавку, пока не подошла машина из казармы.

Лавка находилась напротив управления. Михаил купил чуреков, брынзы, а также инжира и чернослива для Лоры. Жандармам вручил по пачке хорошего табаку.

Через полчаса пришла машина — доживающий второй, если не третий век, грузовик «форд». На вид, во всяком случае, ему было не менее двадцати лет. В кабине рядом с шофером сидел офицер. Он мельком взглянул на бумажку, которую ему показал жандарм, согласно кивнул.

Михаил, Лора и оба жандарма забрались в кузов. Здесь лежали какие-то тюки, и пассажиры неплохо устроились. «Зачем нас везут в Муратлы? — думал Михаил. — Что это такое? Селение, город? И что там делать? Офицер наверняка знает, и следовало бы сразу его спросить».

Каменистая дорога то ныряла в ущелья, то вырывалась в просторные долины, то серпантином уходила в поднебесную высь. Кое-где в сырых низинах она была вымощена булыжником, но даже человек с богатым воображением не мог бы назвать ее шоссе. Обыкновенный проселок. Старый мотор, а также обилие ухабов и рытвин не позволяли развивать скорость больше тридцати километров в час, но, по-видимому, и такая скорость в этих местах считалась слишком большой, потому что, завидев автомобиль издали, за полкилометра, а то и за километр, прохожие сворачивали с дороги и держались от нее на почтительном расстоянии, со страхом и любопытством наблюдая громыхающее чудо.

Вскоре слева открылась быстрая горная речушка. Дорога шла берегом, повторяла его извивы. Желая сориентироваться, Михаил спросил, как называется река.

— Карасу, — коротко ответил жандарм.

Михаил живо повернулся к Лоре.

— Колокольчик, советую тебе обратить внимание на эту речку. Когда-нибудь, когда наши дети будут изучать древнюю историю, ты им расскажешь об истоках Евфрата.

— Что? — встрепенулась Лора. — Этот ручеек — Евфрат?

— Один из двух его истоков.