На живца

— Ты бы покараулил здесь для начала, малыш, а я смотаюсь проверить, где тут запасные выходы. Загляну в магазинчик и обойду квартал, узнаю, что есть хорошего.

Я согласился:

— Если она в твое отсутствие уйдет, то я пойду за ней. Встретимся в гостинице.

Хоук кивнул:

— Пока, шеф, — и направился в сторону магазина. Он прошел вглубь и спустился вниз по лестнице. Через пять минут появился наверху и с довольной улыбкой покинул магазин.

— Почерпнул ценную информацию? — спросил я.

— А как же. Теперь, когда в следующий раз захочу переспать с пони, — не растеряюсь.

— Эти европейцы такие изобретательные ребята.

Глава 18

Запасного выхода хоук так и не нашел. Мы бродили по Калверстраат весь остаток дня, меняясь местами, стараясь держаться поближе к стене дома, где могла быть Кэти, поглядывая на ее окна, если это вообще были ее окна, надеясь, что она нас не заметит, когда будет выглядывать на улицу. Если она вообще была в этой квартире.

Магазин готовой одежды представлял последний в сезоне писк моды: нечто цвета хаки, напоминавшее палатку, длинное и абсолютно бесформенное, перехваченное на талии поясом. Оно плохо смотрелось даже на манекене в витрине. В продуктовом магазине продавали жареное мясо на мягкой булочке, покрытое сверху зажаренным яйцом. Очевидно, это представляло собой род сэндвича. Ассортимент насчитывал штук тридцать пять разнообразных бутербродов, но жареное мясо с яйцом пользовалось наибольшей популярностью.

После обеда улица заполнилась многочисленными прохожими. Большинство из них, конечно, туристы: японцы, немцы с фотоаппаратами, группами и в одиночку. Было много голландских моряков. Казалось, что здесь больше курят, чем у нас. Люди высокого роста встречались не часто. Босоножки и сабо, очевидно, были любимой обувью, особенно у мужчин. Иногда попадались голландские полицейские в своей серовато-голубой форме с белой отделкой. Никто не обращал внимания ни на меня, ни на Хоука.

В восемь часов я подозвал Хоука:

— Пора наконец поесть, а то я сейчас расплачусь.

— Не могу не согласиться с тобой, — подхватил Хоук.

— Здесь недалеко есть приятное местечко под названием «Маленькая монашка». Я заглядывал туда в свой последний приезд.

— И что же ты тут делал, старик?

— Отдыхал. С одной дамой.

— Это была Сюзан?

— Да.

В «Маленькой монашке» было все по-прежнему. Никаких перемен. Полированный каменный пол, беленые стены, низкие потолки и неброские витражи в окнах, много цветов и прекрасная кухня. На десерт нам подали ассорти из красной смородины, вишни, клубники, малины и черники в ликере. По-моему, в Голландии все говорят по-английски, и почти без акцента.

Мы отправились спать в отель с чувством полного удовлетворения после ужина и с чувством нарастающей тревоги по поводу завтрашнего дня. Мне казалось, что и завтра нам предстоит бесцельно слоняться от магазина к магазину.

Так и получилось. Целый день мы мотались по Калверстраат. Я разглядывал попадавшиеся витрины с такой дотошностью, что в конце концов выучил цены на все продававшиеся товары. За день я съел пять сэндвичей: три, потому что хотел есть, а два — от нечего делать. Наиболее интересными событиями дня стали два посещения общественного туалета на улице Рокин рядом с Главным туристическим бюро.

Вечером мы отправились поесть в ресторан «Бали» на Ляйдсестраат, где подавали индонезийские блюда. Мы насчитали два с половиной десятка блюд из мяса, овощей и риса. Естественно, мы пили «Амстель». Даже Хоук. Шампанское мало подходит к индонезийской кухне. Отхлебнув пива, Хоук обратился ко мне:

— Спенсер, сколько еще мы будем мотаться около этого чертова книжно-сексуального магазина?

— Не знаю, — ответил я. — Прошло всего два дня.

— Послушай, мы ведь даже не знаем, там она или нет. С таким же успехом можно расхаживать перед какой-нибудь почтенной старушенцией.

— Но ведь туда в течение двух дней никто не входил и не выходил, соответственно. Тебе не кажется это странным?

— А может, там никто и не живет?

Я ел говядину с арахисом.

— Подождем еще денек, а потом проверим. Договорились?

Хоук только кивнул.

— Я бы зашел да посмотрел, — пояснил он. — Куда как лучше, чем без толку болтаться по улице.

— Я же говорил, что ты активная личность. Я не ошибся, — сказал я в ответ.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Хоук. — Я предпочитаю делать все быстро.

В отель мы возвращались по Ляйдсестраат, бурлящей ночной жизнью; музыка сопровождала нас до самого «Мариотта». Фойе почти опустело. Два парня, игроки какой-то южноамериканской футбольной команды, мирно дремали в креслах. Посыльный, навалившись на стойку, разговаривал о чем-то с администратором. Тихая музыка, доносящаяся из ночного бара, была продолжением звуков улицы. Мы молча поднялись на восьмой этаж. На двери нашего номера висела табличка «Не беспокоить». Я взглянул на Хоука, тот недоуменно пожал плечами. Мы такой таблички не вывешивали. Я приложил ухо к двери и прислушался. Отчетливо различил скрипение кровати и что-то, напоминающее тяжелое дыхание. Я поманил Хоука рукой, и он тоже припал к двери.