На златом престоле

От Микулина Башкорд рванул на север, к границам Галицкой и Волынской земель. Оставив берега Днестра, вышел хан на Горынь. Здесь простирались земли Луцкого княжества, было много больших и малых городов. Целью своей выбрали половцы на сей раз Острог, расположенный у впадении в Горынь речки Вилии. Был яростный штурм городских стен, мощные обитые железом пороки проломили дощатую городню, и хлынула орда, как бешеный водный поток, внутрь города. Рубили, кололи, хватали, гнали полон. И ещё догорали постройки Острога, ещё тлели на месте домов и церквей обугленные головни, а орда уже была далеко, уже мчалась она на восход, в сторону Ярополча. Вот так, неожиданно меняя направление своего движения, мыслили Башкорд с Турундаем запутать возможную русскую погоню.

...В Галиче была быстро собрана и посажена на коней дружина. На сей раз Ярослав решил сам идти в поход. Чешуйчатая бронь была приготовлена и лежала в походном обозе, там же находился и позолоченный шелом с бармицей, и прилбица волчьего меха. Малиновое корзно, застёгнутое впереди у плеча фибулой, колыхалось на ветру. Узкие рукава кафтана перехватили обручи, на сапогах сверкали бодни, руки вцепились в поводья. За спиной на портупее — меч в обшитых зелёным сафьяном ножнах, с бронзовой рукоятью, изузоренной травами.

Наскоро простился Ярослав с семьёй и домочадцами. Впервые в жизни увидел Ольгу перепуганную, всю исполненную тревоги. Прижимала она к груди маленькую дочь, крепко держала за руку восьмилетнего сына, говорила перед расставаньем тихо:

— Обереги себя! Ради нас! Живой ты нам нужен!

Ратники прощались с жёнами и чадами. Впереди была яростная многочасовая скачка по пыльному шляху, мимо лесов и полей, по холмам и речным долинам. Был пот, катившийся градом, были иссушённые спёкшиеся уста, была белая пыль клубами, и были попадавшиеся на пути сожжённые дотла сёла. И были крестьяне с красными от слёз или застывшими от горя глазами, и слова, одни и те же, произносимые из раза в раз:

— Убили! Пожгли! Увели!

И были тела безжизненные, пронзённые стрелами, исколотые копьями. И возникала ненависть, ярость, сильнее хлестали ратные коней.

За Острогом соединились галичане с дружинами Ярослава Изяславича Луцкого и Владимира Андреевича Дорогобужского.

Гордо реяли на ветру стяги. Алый вершник на жёлтом поле — герб волынских князей, соседствовал с Ярославовым жёлтым львом и красным крестом на белом фоне — гербом города Галича.

Князья и воеводы собрались на скорый совет в шатре у Ярослава. Сидели на кошмах, пили холодную ключевую воду, говорили коротко, быстро, под стать положению.

Владимир Андреевич, давний знакомец Осмомысла, ещё по походам Долгорукого, худой, высокий, кустобородый, наполовину половец, с глубоким багровым шрамом от стрелы на шее, выбранный старшим из-за своего богатого боевого опыта, говорил так:

— Надо нам поспешить. Вборзе скакать. Имею вести, недалеко покуда ушёл Башкорд. Где-то меж Ярополчем и Мунаревом он. Ежели поторопимся, догоним их. Кони поводные есть, дружины у нас добрые. Отнимем полон, посечём.

Осмомысл глянул на своих воевод. Святополк Юрьевич, потрясая богатырским кулаком, поддержал Владимира:

— Верно баишь. Налетим, опрокинем сию сволочь поганую!

— Вперёд сторожу надо послать, — предложил князь луцкий.

— И то верно, — согласился Святополк. — Княже, — обратился он к Ярославу, — дозволь мне в сторожу пойти. Длани чешутся, сечь поганых хочу!

— В сторожу не для того ходят, чтоб рубиться, — строго пресёк его желание Осмомысл. — Тут, брате, не такие, как ты, надобны люди. Тебя с твоей статью за версту[255] половцы углядят. А посечь их ты успеешь. Не за горами, думаю, битва злая.

— Кого же послать наперёд? — вопросил Владимир Андреевич.

— Дозвольте, князи, мне пойти.

Поднялся внезапно с кошм ещё бледный едва оправившийся от прошлогодней раны Избигнев Ивачич. Не хотел Ярослав брать его с собой в поход, но настоял молодой боярин, сказал, мол, моё то дело. Из-за меня Башкорд ворогом нам стал. Не смог Осмомысл ему отказать тогда, в Галиче, не отказал и теперь, видя, какой решимостью пылают чёрные глаза Избигнева.

Не выдержал, обнял галицкий князь любимца своего, расцеловал в обе щеки, промолвил:

— Что ж, с Богом, Ивачич.

Владимир Андреевич дал ему в подмогу искусных сакмагонов, Ярослав Луцкий тоже выделил добрых дружинников. Во главе отряда сторожи ускакал Избигнев в ночную тьму киевской дороги.

Ночь была безлунная, хоть глаз выколи. Горели на холмах разведённые костры, вокруг лагеря коротко перекликались сторожа. Полти[256] мяса жарились на огне, ароматный запах их щекотал ноздри. После короткой трапезы у себя в шатре прилёг Ярослав на кошмы, попытался заснуть. Но сна не было, была тревога. Как там Избигнев? И как сложится дальше их поход? Принесёт ли удачу неистовая погоня?

Усталость растекалась по всему телу. Ноги гудели от долгой скачки. Но заснуть до утра Осмомысл так и не сумел.

Утром зычный звук, боевой трубы поднял воинов. Быстро собравшись, двинулись дружины в дальнейший путь. Резво скакали по влажной от росы утренней траве отдохнувшие кони.