На зло всем законам (СИ)

Поругать себя как следует не успеваю, так как входная дверь снова распахивается и в неё с извиняющейся улыбкой входит Аня.

Моя практикантка и дочь Динамо, на которого моего зла уже не хватает.

Выхожу ей на встречу с вопросом во взгляде.

Но ответить она ничего не успевает, так как вслед за ней заходит Лев. И завозит за собой два чемодана.

Па-па-дос…

Вот тут я офигеваю окончательно.

И мне уже даже неинтересно, почему всё это происходит, просто стою и жду, что будет дальше?

А Аня, видя моё потрясение, с виноватым видом кается:

— Простите, Ирина Сергеевна. Но с моим папкой лучше не спорить. Проще просто смириться и переждать.

— Долго?

— А это уж как пойдёт. — Отвечает ЗЛО. И положив руку на плечо дочери заявляет. — Вот, прошу любить и жаловать, от сердца отрываю и отдаю тебе во временное рабство. Но к ней в комплекте прилагаюсь я. Так где нам приземлиться?

И я бы сейчас с удовольствием дала ему координаты какой-нибудь другой планеты, но при Ане как-то совестно цапаться. Да и дочь надо на ноги поставить. Смиряюсь на время с наглецом, разрешая разместиться на своей территории.

— У Ленусика в комнате есть софа. Она раскладывается. А ты — в гостиной на диване.

— Принято.

Аня, раздевшись, везёт свой чемодан в дочкину комнату, оглядываясь по сторонам с любопытством.

А Лев просто оставляет свой в гостиной по середине и возвращается ко мне, заграбастав в свои объятия. Но…

— Поезд уже ушёл… — Пытаюсь извернуться из его ручищ.

— Да и чёрт с ним. Я больше самокаты люблю. — Присасывается Лев к моей ключице, оттягивая ворот футболки.

— Стоп-стоп-стоп… Дети в доме.

— Они взрослые. Всё понимают. — Снова тянется к моим губам.

Но я накрываю их ладонью.

— Зато я тормоз. Это, вообще, как понимать? Статья сто тридцать девять УК РФ? Вторжение в частную собственность?

— Ленчик дома проваляется ещё пару-тройку дней. У неё типичное отравление. У тебя заседания, документы, плюс тебе ещё покой нужен после оперативного вмешательства. У меня операции, пациенты. А Нюта поможет. Приглядит. Лекарства подаст. Температуру измерит. Тебе легче. Мне спокойнее. Дети под присмотром.

И так он складно всё по полочкам разложил, что мне остаётся лишь хлопать глазками.

А что тут скажешь?

Всё чётко и по делу.

Настолько, что мне ничего не остаётся, как позвать всех ужинать. Тем более я сегодня расстаралась. Жаль будет, если всё пропадёт.

Ленусик ничего есть до утра не станет. Ушла в спячку.

А потраченных сил жаль.

Усаживаемся за стол. Мне необычно ужинать в своём доме с едва знакомыми людьми.

Но им, похоже, норм.

Аня, не замолкая, рассказывает что-то про практику, студенческую жизнь, курсовые.

Лев аппетитно поглощает приготовленную еду. И мне кажется, совсем на меня не смотрит.

Но стоит мне только наколоть малюсенький солёненький корнишончик, как, не дав мне донести его до рта, снимает с вилки и съедает сам.

— Тебе пока нельзя. — Поясняет он свою беспардонность.

А я… облизавшись на его аппетитный хруст, захлопываю свой рот, проглатывая слюну и гадая, есть ли предел развязности этого доктора.

— Когда раздавали наглость, ты, наверное, первый стоял в очереди. — Бурчу я обиженно. Ну что может случиться от малюсенького маринованного огурчика?

А ЗЛО лишь расплывается в открытой очаровательной улыбке. И такое у него солнечное становится выражение лица, как у нашкодившего мальчишки, что я слегка зависаю, любуясь.

— Да нее, зная моего папку, он несколько раз за ней подходил, расталкивая всех локтями. — Не теряется с ответом Аня.

Я закашливаюсь, давясь смехом.

— Когда я ем, я глух и нем. — С очень прозрачным намёком поучительно изрекает Лев.

Брови Нюты демонстративно наигранно взлетают вверх.

— А я нормальная. В кого только пошла?

И всё. На этом моменте моя чопорность трещит по швам. Я просто срываюсь в хохот, хватаясь за ещё заживающий бок, и чуть не падаю со стула.

Эта парочка бесподобна.

— Эй-ей. Полегче. — Подхватывает меня Лёва, стараясь не навредить ещё не зажившим рубцам. — Не надо мою шедевральную работу портить. Не каждому так везёт, чтобы эти золотые руки ему что-то штопали.

— От скромности ты не умрешь.

— Не дождётесь. Я буду жить долго и счастливо, и ещё всем вам надоем.

Завершаем ужин в непринуждённой расслабленной обстановке. Расходимся по комнатам. И только начинаю готовиться ко сну, Ленусика снова сметает с кровати новый приступ. Бедную девчонку колбасит не по-детски.

Я вся бледная замираю в коридоре под дверью, так и не сумев себя заставить зайти, отключиться от происходящего и помочь дочери.

Лев, видя моё состояние, с ворчанием «Всё понятно. Марш в постель.» сам идёт на помощь моей дочке.

Заботится о ней. Умывает. Укладывает обратно в постель. Даёт выпить лекарства.

Так о ней не заботился даже родной отец. Так бы не смогла даже я.

От него разит такой нежностью, что хочется заплакать, глядя на воркование этих двоих.

Моя благодарность готова перелиться через край. Зорин в этой ситуации стал моим спасением. Моя совесть успокоилась, что дочь под чутким присмотром Льва. А как же я себя корила…

Но поддержка мужчины так кстати, что смиряет меня с его дерзостью и беспардонностью.