На Золотой Колыме. Воспоминания геолога

Сентябрь встретил нас длительной непогодью. Просидев пару дней на вершине сопки, окутанной густым, непроницаемым туманом, и подсчитав количество оставшихся у нас продуктов, я решил, что стоит прервать на два-три дня работу и «сбегать» на Знатный сменить обувь и запастись продуктами. До Знатного каких-нибудь 25–30 километров, и это расстояние придется идти без съемки, которая в таком тумане невозможна. Мы устроили царственный завтрак, поглотивший почти все наши продукты, и в густой туманной мгле бодро зашагали по направлению к нашей маленькой столице.

На Знатном никого не было. В бараке лежала записка. Светлов просил срочно прийти на устье Кадыкчана. Там меня ждет приехавший из Хатыннаха геолог.

На устье Кадыкчана мы пришли поздно вечером, усталые, иззябшие, голодные и мокрые. В палатке Светлова сидел незнакомый мне человек с узким, несколько болезненным, лицом, окаймленным небольшой рыжеватой бородкой. Мы представились друг другу. Незнакомец оказался геологом-угольщиком Е. В. Некипеловым, который приехал три дня назад, чтобы ознакомиться с угольным месторождением. Он только недавно прибыл с «материка» и получил назначение в Северное горнопромышленное управление, откуда Вознесенский сразу послал его сюда. Некипелову придется возглавлять разведочные работы, которые начнутся этой осенью. Он уже осмотрел Знатненское месторождение и теперь знакомится с Кадыкчаном. Район ему нравится, и он с удовольствием будет работать.

Несмотря на усталость, беседа наша затянулась до четырех часов утра. Приятно встретиться в глухой таежной обстановке с «собратом по оружию», хотя и несколько иного профиля.

Надо отдать должное Дальстрою. Это изумительная организация, оперативности которой могли только завидовать «материковые» предприятия. В прошлом году было обнаружено месторождение, а уже этой осенью Дальстрой приступает к широкому развороту разведочных работ. На «материке» ушло бы минимум два года на сложную процедуру увязки и утряски этого вопроса с целым рядом бюрократических инстанции. Или другое: в прошлом году геолог И. И. Галченко обнаружил золото в бассейне Индигирки, и вот через несколько месяцев ведется изыскание трассы в этот район — трассы, которая идет мимо нашего угольного месторождения. В этом огромная заслуга начальника Дальстроя Э. П. Берзина, который как бывший военный, действует по-военному, не теряя ни минуты времени.

Приезд Некипелова очень обрадовал нас. Мы передавали Аркагалу в руки разведчиков, причем передавали спокойно и уверенно. Незадолго перед этим, во время очередной встречи со Светловым, — мы осторожно, с тщательным учетом всех обстоятельств, подсчитали минимальные запасы угля на обоих участках. Получилось неплохо — около 150 миллионов тонн. (Впоследствии, после проведения детальных разведочных работ, цифра запасов увеличилась в несколько раз — это уже не месторождение, а небольшой каменноугольный бассейн.)

Мы могли быть также довольны и результатами поисковых работ на золото. Кроме Контрандьи и верховьев Худжаха золото было установлено в верхнем течении Аркагалы. Успенский, закончив опробование бассейна Мяунджи, подтвердил данные прошлого года и обнаружил еще несколько новых золотоносных ключей.

Что касается Топкого, можно было не сомневаться, что на нем в недалеком будущем будет открыт прииск.

На следующий день мы все отправились на Знатный. Полевые работы по существу были закончены. Оставалась кое-какие мелкие недоделки. Пора было приступать к переброске нашего имущества на устье Эмтыгея, откуда нам предстояло на плотах возвращаться в Хатыннах.

В бараке на Знатном собрался весь состав партии. Тут и бородатый, в изорванной одежде, похожий на рыжего лешего Успенский, и длинный как жердь Лукич, и все остальные. Около барака в кокетливой белой палатке, резко отличающейся от наших потрепанных грязно-серых, помещается Некипелов. Ему с места в карьер пришлось ознакомиться с оборотной стороной таежного быта. Направив его на Аркагалу, ему не дали печки, и если бы не мы, то плохо пришлось бы бедняге в эти холодные и мокрые дни.

В тайге он впервые и горько сетует на тех, кто не подсказал ему, что надо брать с собой в дорогу.

Приехал он на трех русских лошадях, также непривычных к местной тяжелой обстановке. Ночью выпал сантиметров на двадцать снег, и в то время как наши якутские лошадки бодро шныряют между кустами, наполняя свои желудки охапками желтой травы, их русские собратья стоят, понурив головы, равнодушные ко всему на свете.

Конюх Некипелова, молодой широкоскулый малый, торопит его с отъездом. Тот и сам не прочь выехать, но уж очень плоха погода — непрерывный мокрый снег и холодный пронизывающий ветер.