На зубок (СИ)

— На шпагат? — на секунду глаза Дороти стали еще круглее, но затем взгляд смягчился, и она подошла поближе и положила теплые ладони мне на плечи. — Милая, нельзя так сразу без подготовки и тренировки присаживаться на шпагат. Это опасно для связок.

— Каких? — спросила я машинально, и мы обе прыснули со смеху.

— В твоем случае оказалось, для всех. И голосовых, в том числе, — смеялась тётя, пока я одним ловким движением дернула оконную створку вниз и закрыла его.

Беглый взгляд на территорию у дома дал понять, что стая по мою душу не приходила, даже куриная ножка лежала на том же месте, что я вчера гостеприимно бросила одному из представителей волчьей стаи.

— Я заметила, что ты ночью немного поела, — начала Дороти. — Давай, спускайся вниз, там горячий завтрак. Сегодня побольше приготовила, чтобы тебе не приходилось ночью есть в сухомятку. Ужин тоже будет сытным.

— О, нет, Дороти, — виновато улыбнулась я и почесала свой лохматый затылок, пытаясь родить своим крошечным мозгом убедительный довод для того, чтобы она не готовила тонну еды для нас двоих. — Это был единичный случай, когда я решила перекусить ночью. Просто ножки были очень вкусные и я не удержалась и спустилась ночью за еще одной.

— Спасибо, детка, но я уже решила, что буду кормить тебя гораздо больше, чем до этого, — улыбнулась она мне и направилась к выходу из комнаты. Не оборачиваясь, добавила. — Спускайся к завтраку. Остынет.

— Хорошо, сейчас, — крикнула ей вдогонку и сокрушенно хлопнула себя ладонью по лбу.

Класс! Теперь меня откормят так, что подо мной прогнется папин велосипед.

Когда с завтраком было покончено и я почти с боем отказалась от десерта, сославшись на то, что уже опаздываю в колледж, мне, наконец, удалось покинуть дом тётушки Дороти, перед этим с трудом завязав шнурки на кедах. Потому что после того завтрака, что она приготовила для нас двоих, мне можно еще неделю, вообще, не приближаться к еде и даже не думать о ней.

Близнецов на занятиях не оказалось, и никто не знал, куда они пропали и когда их можно будет снова увидеть. Эта новость заставила меня насторожиться и начать волноваться о единственных друзьях, которыми я успела разбогатеть в почти неизвестном мне месте.

Занятия прошли в необычной скуке. Никто не пытался драться, обмениваясь неловкими ударами через меня. Никто не нарушал моих личных границ и даже не выпил вместо меня мой кофе.

Какой-то неполноценный день вышел.

— Что насчет пирожного? — преградил мне путь Хант.

Синяя рубашка в клеточку поверх белой футболки выглядели убийственно очаровательно самым преступным образом, акцентируя внимание на его глазах.

— Пирожное? — переспросила я, прикинувшись дурочкой. — Это такое маленькое, сладенькое, с кремом?

— Именно, — кивнул он медленно и уголок губ поднялся в полуулыбке плохого мальчика, который уверен, что хорошая девочка намертво застряла в капкане, что он старательно расставил. — Ну, так что?

— Умпа-Лумпа, как раз, сейчас работают над твоим заказом, — деловито произнесла я и попыталась обойти этот самодовольный баобаб. — Как только испекут, так я сразу к тебе с этим пирожным.

— А футболка? — снова вырос он передо мной, не оставляя шансов на то, чтобы обойти его стороной.

— А футболка, — повторила я и опустила взгляд на его широкую грудь. — Отличная футболка. Тебе идет.

— Я не об этом, вообще-то, но спасибо, — ухмыльнулся он.

— Ты забрал мою панамку, так что думаю, что мы в расчете. С меня только пирожное и больше ничего.

— И извинения, — не унимался Хант.

Вскинула на него взгляд и заглянула в бездонные глаза.

— Если ты будешь так на меня давить, — ткнула пальцем ему в грудь. — То следующее пирожное я тоже размажу по твоей футболке и, возможно, по надменной морде.

— Ты не очень-то добра, — изогнул он бровь и зачем-то добавил. — К людям.

— У людей есть одна неприятная черта: они умеют говорить, но не каждый при этом задействует мозг. Как ты, например.

— Или ты, — тут же поддержал Хант, ехидно улыбаясь, а мне захотелось вдавить палец в его грудь поглубже.

— Эй, Хант! — послышался за спиной голос парня, что толкнул меня в первый день в коридоре. — Ты идешь?

— Сейчас, — крикнул синеглазый болван и снова заглянул мне в глаза. — Надеюсь, завтра исправишься.

— Надейся, — оторвала палец от его груди и брезгливо обтерла его о свои джинсы.

Спустив очки с макушки на глаза, подошла к велосипеду, на котором когда-то в этот же колледж ездил отец, и с максимально возможным пафосом, со скрипом старой цепи, уехала со студенческой парковки.

Я настолько увлеклась своей внутренней крутостью и независимостью, что решила немного скоротать путь до дома через лес. Тем более, папа разрешил ездить этим путем при солнечном свете. До заката еще, по меньшей мере, часов пять. Чтобы добраться до дома этим путем мне понадобиться не больше десяти минут. А по асфальтированной дороге, по которой почти не ездят автомобили, мне понадобится не больше пяти минут.

Что может со мной случится?